— Мультивселенная —  это вопрос божественных чисел, —  сказал Киммуриэль. — Подробности о богах-тиранах —  всего лишь шум —  временный шум в предельной вечности всего этого. Мы —  проявления чистой и неповторимой мысли, песчинки на бесконечном пляже или капли воды в бесконечном океане, который выплескивается на этот пляж. Коллективный разум является проводником к этой чистой и исключительной мысли. Моя судьба —  непосредственно сливаться, становиться все меньше пятнышком и капелькой и все больше быть наблюдателем всего этого. Ты почувствовал силу, когда мы направили ее из коллективного разума, чтобы уничтожить Демогоргона много лет назад. Ты почувствовал это —  экстаз.

Громф и глазом не моргнул.

— Ты отрицаешь?

— Это и есть твой побег от Ллос? — спросил он.

— В конце концов, да, от нее и от всех мнимых богов, —  сказал Киммуриэль. — Это тот же самый побег, который ты ищешь здесь, прячась в волшебной башне, предназначенной для изучения и проверки твоих пределов и твоих прихотей. Только на величину, превышающую любое число, которое я мог бы сейчас присвоить.

— Ты говоришь, как Дзирт и его рассуждения о трансцендентности.

— В конце концов, есть одна Истина, —  утверждал Киммуриэль. — Будь то страх, надежда или, возможно, даже какое-то божественное вдохновение, мы все ищем эту единую Истину. Возможно, монахи нашли свой путь в это же самое место, но с другим названием. Мы живем в мире со множеством верований, религий и утверждений о том, что будет дальше —  какое разумное существо не задумывалось бы о таких вещах? Возможно, путей к Истине много, и они извилисты. Кто мы такие, чтобы знать?

— Возможно, Ллос —  это путь.

— Эту мысль я отвергаю, —  сказал Киммуриэль. —  Ллос и подобные ей божественные существа требуют действий, противоречащих природе, совести, любым рассуждениям и приличиям того, что могло бы быть вечной душой. Единственная истина —  это гармония, а не хаос.

— Даже если нам сейчас придется принять участие в великом хаосе и разрушении, чтобы найти его, —  сказал Громф и попытался сдержать хмурый взгляд.

Но ухмылка Киммуриэля подсказала Громфу, что его кислое выражение лица сильно портится.

— В конце концов, это твое спасение, —  пообещал Киммуриэль.

— Ты злишься на меня за то, что я решил уйти? спросил Дзирт, когда они с Кэтти-Бри остались одни.

Женщина, по щекам которой текли слезы, закрыла дверь и повернулась к нему лицом.

— Я сержусь, —  сказала она, —  но не на тебя. Я в ужасе за тебя, мне грустно от того, чего я ожидаю, и я ревную тебя.

Дзирт начал вставать, но взгляд Кэтти-Бри показал ему, что в этот момент она не хотела, чтобы он ее обнимал.

— Ревнуешь? — переспросил он.

— Конечно, ты должен уйти. Это твоя судьба. Это круг, по которому ты прошел, когда впервые покинул Мензоберранзан.

Дзирт смог только кивнуть, опечаленный, но по-настоящему благодарный за то, что Кэтти-Бри поняла.

— И вот я стою здесь, разрываемая на части, —  объяснила Кэтти-Бри. — Потому что, когда я решила покинуть Ируладун, вернуться к этой жизни и к тебе после столетия потрясений для тебя и мира для меня, я ожидала, что этот путь будет нашим путем, а не только твоим.

— И нашего ребенка, —  прошептал Дзирт.

— И Бри, —  подтвердила Кэтти-бри и криво, надломленно улыбнулась, ее темно-синие глаза заблестели от влаги.

— Ты понимаешь, что я иду своим путем более охотно из-за нее и из-за тебя? — спросил Дзирт. — Конечно, я бы предпочел, чтобы Кэтти-Бри была рядом со мной, как из-за ее поддержки, так и из-за ее, твоей, силы. Ты —  союзник духа и обладатель грозной магии, сравнимой даже с силами Мензоберранзана.

— И против сил Бездны, которые, без сомнения, поддержат твоих врагов-дроу в Мензоберранзане?

— Балор содрогнулся бы при виде обнаженной силы Кэтти-Бри, —  искренне сказал Дзирт, и теперь он действительно встал и направился к своей жене, которая не смогла удержаться от легкого смешка.

— Не умирай, —  прошептала она ему на ухо, когда он заключил ее в объятия.

— Если я этого не делаю, то только потому, что я не боюсь, —  ответил он после паузы. — Потому что я знаю, что мое наследие, моя маленькая Бри, ведет Кэтти-бри.

Он почувствовал, как руки Кэтти-бри крепче обхватили его. Он боялся —  и понимал, что это взаимно, —  что это может быть их последнее объятие.

Глава 9

Во Тьму

Aвернил вошел в маленькую часовню в Скеллобеле так тихо, как только мог, не желая прерывать молитвы паладина, преклонившей колени перед статуей их богини Эйлистри. Священник мгновение рассматривал паладина, ее отглаженную белую одежду и идеальную прическу из коротких серо-голубых волос, отражающую дисциплину, которая так упорядочивала ее жизнь. Он сел на самую заднюю скамью и начал свою собственную молитву, ища руководства, как и Галата в это смутное время.

— Мы знали, что рано или поздно до этого дойдет, — некоторое время спустя раздался голос паладина, отвлекший Авернила от его размышлений.

Он взглянул на женщину. Святая Галата, так ее называли по всему городу Каллиде, и это прозвище было вполне уместным. Она много раз становилась героем для эвендроу и недавно возглавила рейд, который вернул в город многих, кого они считали потерянными из-за слаадов и ледяных гигантов, населявших дальний конец их ледникового дома.

— До наших потомков, я полагаю, — ответил Авернил. — Конечно, я не ожидал, что удадроу прибудут в Каллиду, и уж точно не та группа, с которой мы столкнулись, друзья природы и враги демонов.

— Когда Доум'Вилль Армго пришла к нам, жребий был брошен, — ответила Галата.

— Даже тогда она была изгнана из этого города Подземья, расположенного так близко к Фаэрцресс. Я думаю, она не вернется на юг и уж точно никогда не вернется в этот Город пауков.

 — Не вернется, нет, — подтвердила Галата. —  Доум'Вилль Армго достаточно настрадалась из-за этого места под названием Мензоберранзан.

— Ты бы сказала то же самое о Закнафейне?

Паладин пожала плечами.

— Аззудонна говорит мне, что она часто видит, как он смотрит в никуда, и его мысли витают далеко.

Авернил кивнул. Это имело смысл.

— Какие ответы пришли к тебе в твоей молитве?-спросил Авернил.

— Мы