вопросы, и один не должен влиять на другой. — Она чувствовала, как пристальный взгляд Авернила сверлит ее, и, по правде говоря, она не хотела причинять вред этому человеку или шансам на выполнение его просьбы. Но она также не стала бы рисковать своим собственным путешествием ради церкви.

— Ты берешь на себя эту миссию ради своей богини, нашей богини, — вмешался Авернил, вызвав свирепый взгляд Камиуса.

— Да, но и ради того, что в моем собственном сердце, —  ответила ему Галата, даже когда инквизитор начал инструктировать ее не отвечать тому, кого не просили говорить. — Я полагаю, это моя обязанность, —  продолжила она, обращаясь теперь ко всему собранию. — Эйлистри призвала Галату именно для этого момента, для этих неожиданных друзей, которых я узнала и о которых забочусь. За вдохновение Дзирта До'Урдена, а также за Закнафейна и Джарлакса. Должны ли мы сомневаться в милостях, которые наши боги даровали им после чуда, свидетелями которого мы стали на Каззкальци? И именно поэтому я должна пойти к ним сейчас и помочь им в их борьбе. И именно поэтому вы должны даровать мне это ради всех нас. Ибо если вы этого не сделаете, я сомневаюсь, что я или многие из вас заснут без того, чтобы выбор не преследовал ваши мысли в дальнейшем.

— Ты хорошо говоришь, Святая Галата, —  признал Камиус, и его тон действительно был мягче, и он кивал, как будто молча заверяя ее, что ее прошение будет рассмотрено отдельно, как она и просила.

Камиус начал было говорить что-то еще, но Авернил снова перебил его.

— Если это ее призвание, может ли наше прошение быть менее срочным или важным? — настаивал верховный жрец.

Галате показалось, что Камиус казался встревоженным, но только на мгновение, мужчина прочистил горло и повернулся, чтобы посмотреть прямо на священника. —  Мой старый друг, мой старый соперник, —  начал Авернил. —  Вы, все присутствующие здесь, должны поверить Святой Галате на слово. Она столько раз заслуживала каждого кусочка вашего, нашего доверия. Ее призвание искренне, и ее богиня, моя богиня, в восторге от возможностей, которые открылись перед нашим родом, удадроу. Гостей с юга в наш город привела не простая случайность. Нет, я не сомневаюсь, что они пришли, чтобы найти нас.

— Джарлакс сказал, что они пришли, чтобы найти Доум'Вилль Армго, —  поправил Камиус. — И я могу заверить вас, что Доум'Вилль, которой, как и Закнафейну, было дано разрешение передумать и покинуть Каллиду, чтобы присоединиться к этой войне в Подземье, не хочет в ней участвовать. Они пришли, чтобы найти ее, и они нашли ее, и даже она отвергает их приключение.

— Она не из Мензоберранзана, —  почувствовала необходимость сказать Галата, хотя и понимала, что ее собственные доводы были бы более убедительными, если бы она просто остановилась там, где закончила раньше. — Она больше эльфийка, чем удадроу, и выросла среди эльфов поверхности. И эти посетители пришли к нам случайно в поисках ее, да, но потому, что Джарлакс верил, что Доум'Вилль может сослужить большую службу его делу в этот критический момент в городе Мензоберранзан.

— И она не будет служить, а если не будет, то почему должна... —  начал Камиус.

— Она не принадлежит Эйлистри! — Настаивал Авернил. —  И она только наполовину удадроу, и только под влиянием порчи меча, которому ты не позволил остаться здесь, в Каллиде, она нашла эту часть своего наследия, что привело к разрушительным последствиям. Ее выбор —  не идти, но это имеет мало отношения к тому, что вынуждены делать Галата, я, мое духовенство и верующие в храме Темной Девы. Клянусь нашей богиней, верой, которую мы бережно храним в наших сердцах.

— Бережнее, чем твою любовь к Каллиде? — Прямо спросил Камиус.

Авернил начал отвечать, но резко остановился, осознав ловушку, которую Галата тоже увидела. Они оба знали, что если бы Авернил дал утвердительный ответ, это положило бы конец его ходатайству на месте, потому что, если бы он и его товарищи любили что-то больше, чем Каллиду, им не позволили бы уйти из страха, что Каллиду впоследствии предадут. И если бы он ответил «нет», то почему бы он так настаивал на поездке?

На этот наводящий вопрос не было правильного ответа.

— Да, невозможный выбор, —  сказал Камиус. — И, таким образом, вы видите трудность для нас здесь, на Временном собрании.

Он перевел взгляд с Авернила обратно на Галату, затем на Мону Валриссу. — Петиции, —  сказал он, подчеркнуто употребив множественное число, —  я советую рассматривать отдельно.

Затем он поклонился Галате, Авернилу и другим жрецам, затем Моне Валриссе и собранию и медленно направился обратно к своему дальнему месту, высоко в заднем ряду галереи.

Еще до того, как он занял это место, заявителей вывели из зала и поместили в вестибюле в ожидании решений.

Они жили на леднике, но Каллида не была холодным местом. Однако в этой конкретной комнате царил ощутимый холод, и ни Авернил, ни кто-либо другой даже не взглянул в сторону Галаты.

Она поняла и приняла это. Она сильно подорвала их шансы. Если бы она поддержала их, ходатайствуя за всех или ни за кого, Временное собрание столкнулось бы с гораздо более трудным решением, как потому, что позволить одному уйти было намного проще, чем нескольким десяткам, так и потому, что она была Святой Галатой, многократным героем города, и если кто-то в Каллиде заслужил бы это разрешение, то, несомненно, это была бы она.

«Да будет так», решила она и не пыталась объясниться с Авернилом и остальными.

Она сделала то, что, по ее мнению, должна была сделать.

Да будет так.

— Я никогда не покину это место, —  сказала Доум'Вилль Закнафейну и Аззудонне. Она поехала к ним домой, чтобы повидаться с ними, удивив обоих. — Но я слышала, что ты уезжаешь.

— Да, — подтвердил Зак.

— И ты удивился, увидев меня?

— Да, — повторил Зак.

— Я хотела поблагодарить тебя в последний раз. Ты спас меня от участи, которая, вероятно, хуже самой смерти.

— Мы все это сделали. Конечно, мы сделали это ради вас и других, ради видения Каллиды, которая так отличается от земли, которую мы когда-то называли домом.

— Ну, я хотела попрощаться и поблагодарить тебя. —  Она прикусила губу, и Зак понял, что явно