— Так Лютый вообще нарик чокнутый, он и убить за свои бабки может, — пробасил Кока.

— Не, Колян сказал, что все в ажуре, деньги отдаст — и он свободен, со счетчика снимут, а то вон какой процент набежал.

Сидя в машине, я все отлично слышала. Вот и наш первый подозреваемый — Коля Черный. Черный, скорее всего, тоже кличка. А вот то, что он кинул на сто тысяч каких-то лохов, с его же слов, говорит о многом.

Я поняла, что все, что мне нужно было, я уже услышала, закрыла окошко в «Опеле» и поспешила на пустырь.

Я не знала точного времени встречи Коли с Лютым. Вечером — понятие растяжимое, потому, постелив взятый из машины плед, я удобно расположилась на том самом лежбище. Из травы реально прекрасно просматривалась вся открытая местность возле урны.

Скорее всего, встреча будет тоже где-то здесь.

Сидеть в засаде — одно из основных занятий частного детектива. Я привыкла в такие моменты абсолютно абстрагироваться от реального мира, медитировать и прислушиваться к своим чувствам и ощущениям. Эдакий сеанс внутреннего психоанализа.

Я даже не помню, сколько времени я так просидела.

Телефон я поставила на беззвучный, чтобы в самый неподходящий момент он меня не выдал.

На город опустились ранние сумерки. Я любовалась закатом над соседним домом, когда услышала крадущиеся тихие шажки. Через минут пять на пустыре появился щуплый пацанчик в темной кепке, надвинутой на глаза.

Он стоял возле урны, перепрыгивая с ноги на ногу.

Я ухмыльнулась, во рту у него был чупа-чупс. Еще одно подтверждение, еще одна улика.

Кепка почти полностью скрывала его лицо, и я не могла его распознать, но я была уверена, что первым на рандеву пришел Коля Черный. Хотя неужели сегодня вечером еще одно свидание здесь было назначено?

Но минут через десять, когда Коля уже, наверное, раз пятьдесят посмотрел на часы на экране мобильного, дожевал и выплюнул свой чупа-чупс, послышались еще чужие шаги. И на пустырь вышли трое. Первый белобрысый парень с абсолютно пустыми и дикими глазами. Позади него маячили два амбала, прикрывая его со спины.

— А вот и Лютый, — прошептала я.

— Привет, пацаны, — жалобно проблеял Коля. — А я думал, ты один придешь!

— А тебе думать не обязательно! — жестко отрезал его белобрысый. — Ты деньги принес?

— Да, конечно, — было видно, что Коля его просто до паники боится.

Он достал из кармана куртки светло-серый конверт, тот самый, который оплакивали Лидия Степановна и Анатолий.

Быстрым движением Лютый сграбастал конверт, открыл его, пересчитал денежки, спрятал в карман и кивнул двум бугаям.

— Лютый, скажи, а мой долг теперь прощен? — с мольбой спросил мальчик Коля.

— Кому Лютый, а кому Алексей Валерьевич, — ухмыльнулся белобрысый. — А насчет долга посмотрим на твое поведение. Одну часть мы тебе списали, оставшиеся деньги принесешь на неделе.

— Какие оставшиеся? — удивился Коля. — Там же только сто тысяч было. Я все отдал.

— Нет, так не пойдет, — взгляд у Лютого стал дикий, белки глаз налились кровью. — Сто тысяч было сегодня утром, а сейчас полвосьмого вечера, за это время — сколько набежало процентов, а??

— Семь восемьсот, — пробубнил за его плечом правый неандерталец.

— Да как же так? Я же всего пятнадцать тысяч занимал, а уже сколько денег отдал! — вскричал Коля.

— А ты как думал? Мы тебя предупреждали, ты согласился. Сейчас какие претензии? — Лютый начал злиться.

— Нет, я все отдал. Больше нету у меня, и так эти деньги еле достал.

— А меня не волнует, где ты эти деньги взял и где еще возьмешь! На тебе еще…

— Уже восемь тысяч, — со злобной ухмылкой заявил левый бугай.

— Я не буду больше платить! — уверенно заявил Коля.

— Хорошо, как хочешь. Вася, Ваня … — обратился Лютый к своим амбалам.

Два бугая, как по команде, начали надвигаться на Колю.

Я поняла, что мне надо вмешаться.

Я выскочила из кустов и сообщила:

— Привет, мальчики. А что вы здесь делаете?

— Эээ, тетя, двигай ты отсюда! Пока не попалась под горячую руку! — Лютый со злостью плюнул мне под ноги.

— Вот еще, буду я всяких гопников бояться!

— Это кто гопник, ты, тетя, похоже, не поняла!

Правый бугай угрожающе надвинулся на меня и уже занес свой огромный кулачище над моей головой.

Но он не ожидал от меня быстрой реакции, я мгновенно увернулась от его кулака, сделала обманный удар и сзади ногой подсекла его подножкой. Он рухнул, как столетний дуб, с таким шумом, что, казалось, произошло мини-землетрясение.

Второй питекантроп опешил от моей наглости, и пока он ошеломленный стоял и втыкал, в чем дело, я подскочила к нему и что есть мочи стукнула его ногой в корпус.

Коля в этот момент тоже не терял времени, он сзади приложил бугая по его огромной тупой башке.

Но тут очнулся Лютый, с дикими проклятиями он вытащил нож и принялся надвигаться на меня, играя перочинным ножичком.

— Че ты, думаешь, крутая такая, тетя!! Ты не знаешь, с кем ты связалась! — Он сделал выпад в мою сторону, но я была начеку.

— Это ты, мальчик, не знаешь, с кем ты связался, — заявила я уже через пару минут, заломив ему руку с ножом за спину и сверху сев ему на спину. — Угомонись, придурок, а то я тебе сейчас руку сломаю. Это, поверь мне, совсем не сложно.

— Все-все, психованная, угомонись. Все, я сказал, — жалобно промычал Лютый.

— Деньги отдай, живо, — приказала я.

— Какие деньги? — включил дурачка Алексей Валерьевич.

— Живо давай, я сломаю тебе все-таки руку или на лечение все потратишь. Я не шучу, — я посильнее надавила на его кисть.

— Ааа-ааа, хорошо, вот деньги, вот, слезь с меня! — кричал белобрысый.

Я убрала деньги в карман и, видя удивленный взгляд Коли, сказала:

— И еще, послушай меня, Лютый, или как там тебя, — Коля тебе весь долг отдал! Ты понял меня, он тебе больше ничего не должен, ни копейки. А увижу тебя в нашем дворе, я тебе реально много чего сломаю. Ты меня понял?

Лютый судорожно сопел, жадность боролась с инстинктом самосохранения.

— И твои козлы, как ты видишь, тебе больше не помогут.

Я кивнула на его дуболомов, один все еще валялся без сознания, второй сидел на корточках и тяжело дышал.

— Я не слышу твоего ответа, Колю вы оставляете в покое! Ты понял меня? — весьма вежливо заявила я.

— Ты, тетя, не знаешь, с кем связалась, да за мной такие люди, да тебя в порошок сотрут, сука! — прохрипел Лютый.