неожиданно перебрал в памяти события, произошедшие с ним с того самого первого дня, как он зашёл на территорию, окружавшую этот странный дом. Вспомнил, как он днями неподвижно стоял у окна, наблюдая за неизменяющейся картинкой, визиты Смотрителя, и первые дни, когда он приступил к отжиму синей травы. Всё его сознание вдруг пронзила одна мысль: «А что было со мной до этого?» Ответа не было – его сознание возникло прямо здесь! Человек попытался воссоздать в памяти день своего появления здесь, и попробовал ещё раз отступить в памяти назад. Но – тщетно! В теле возникала вязкая расслабленность, от которой перед глазами всё начинало дрожать, и превращалось в бесконечную волну, сметавшую все его попытки вспомнить предшествующее.

Собирая мягкие синие стебли в скрученные жгуты, он снова подумал, что в последнее время трава стала вести себя, как некое существо, обладающее самосознанием. Сегодня она вновь пыталась помогать человеку – три или четыре стебелька держались плотной стайкой, когда он протягивал к ним руку, чтобы скрутить пучок, все остальные своим видом давали понять, что наблюдают за ним – синхронно его движениям, когда он поднимался с колен, и поворачивался, чтобы унести ведро к стеклянному чану, верхушки травинок как по команде поворачивались за его движениями, и поникали вниз, когда он удалялся.

Безымянный вдруг подумал, что сегодня длинные полы плаща мешают ему работать. Человек выпрямился, скрутил углы запаха в жгуты, и завязал скрученный низ одежды на поясе. Так стало заметно легче. Перелив очередное наполненное ведро в чан, ему неожиданно пришла в голову мысль, что в лодке было намного легче плыть, чем цепляться одной рукой за скользкое бревно, а другой пытаться грести, – «Стой, какая лодка? Какое бревно? Когда я плыл по реке? И почему по реке? А за бревно цеплялся уже на озере, это точно. Бревно было полусгнившее. А в лодке было очень холодно».

Испугавшись собственным воспоминаниям, человек не заметил, как вернулся с пустыми вёдрами назад, к травяной поляне. Опустившись на колени, он снова принялся собирать траву для отжима, как неожиданно почувствовал, что сплетение отщипанных только что стеблей шевелится у него в сжатой ладони. С изумлением раскрыл руку – распавшись на четыре отдельных побега, травинки извивались, словно червяки. Человек испуганно дёрнул рукой, и стебли упали на землю, замерев неподвижно. Когда подобрал упавшее, один отросток остался на земле. Подобрав его тоже, машинально, не раздумывая, сунул травину в складки завязанного на поясе подола плаща.

Долго ещё собирал ардевус человек. Так долго, что потерял счёт проходящему времени. Да он и не знал сейчас, что это такое – время. Всё слилось в одну линию – поляна синей травы, струйка отжима, ходьба с вёдрами в руках, возвращение назад, и всё сначала. Стеклянный чан наполнился почти до самого верха, поверхность столов на чердаке заполнилась высушенными стеблями. Протянув руку к синим зарослям в очередной раз, он с удивлением увидел, что полукруг поросли отвернулся от него в противоположную сторону на расстояние вытянутой руки, и плотно прижался к земле. Когда попробовал пошевелить лежавшие стебли, понял. что вытянуть не удастся ни одной травинки – поверхность сделалась твёрдой, как камень, – «Понятно, пока достаточно. Надо идти в дом».

Поднявшись с колен, отправился в свою комнату. Оказавшись там, сел на кушетку. За окнами сгустилась темнота. Усталости человек не чувствовал – он не помнил, что это такое. Просто сидел, и смотрел перед собой – без мыслей, без желаний и каких-то эмоций. Но что-то беспокоило его с того самого момента, как оказался в доме. «Да в чём дело, что это?», и тут понял – в левом боку ощущалось движение.

Поднявшись, развязал на поясе узел плаща, который затянул еще в начале отжима, стянул его с плеч, и не успел сделать шаг в сторону платяного шкафа, как понял – что-то выпало из складок одежды на пол. Это был стебель сорванной на поле греналин. Отросток лежал возле ног, и шевелился. Не раздумывая, человек подобрал его, и снова присел на кровать. Травинка продолжала шевелится, находясь у него на раскрытой ладони. Не отдавая отчёта в своих действиях, без единой мысли в голове, человек поднёс стебель ко рту, и проглотил.

В этот же миг тело пронзила острая боль. Он согнулся в поясе, прижав руки к животу – внутри что-то ворочалось, колко ударяя в подреберье. Человека затошнило, он согнулся ещё ниже, чувствуя, как это «что-то» начало подниматься из нутра к горлу, ему стало трудно дышать, и в этот момент из его рта, извиваясь и шипя, начала медленно выползать огромная, чёрная змея. Сведя глаза к переносице, человек с ужасом глядел на её извилистое, в фигурных чешуйках, антрацитовое туловище, которое, казалось, не выйдет из него никогда. Он уже совсем не мог дышать, когда чёрная гадина, извиваясь и шипя, всем весом плюхнулась на пол, тут же свернувшись в клубок. Высунув наружу длинный, раздвоенный язык, исчадье ада подняла свою треугольную голову, и громко зашипев, повернулась к нему. Человек замер, боясь шелохнуться. Неожиданно змея замерла, резко повернула голову в сторону входной двери, и тут же, извиваясь широким, чёрным ручьём, быстро уползла в угол комнаты, исчезнув из вида.

В наступившей тишине раздался тихий стук, и дверь в комнату бесшумно приоткрылась. Уже совершенно растерявшись, он с недоумением посмотрел на открывшийся проём – перед ним стояла маленькая рыжеволосая девочка в цветастом платьице, которая, слегка наклонив вбок свою головку, с улыбкой на пухлом личике, тоненьким, робким голоском спросила:

– Можно войти?

Чувствуя, что остатки разума уже окончательно оставляют его, человек не мог вымолвить ни одного слова, и только молча глядел на это улыбающееся невинное создание.