Опасная штучка!

Саша невольно усмехнулся: повезет же кому-то. Не девчонка – вечный вызов. Клубок противоречий, надо бы держаться подальше, да тянет к ней, как к огню.

Саша лениво наблюдал за Катиной суетой. Он ничуть не жалел, что не пошел со всеми в болота. Он не терпел неясности. Череда странных событий раздражала, Саша не всему находил объяснения и не хотел верить в мистику.

Там, в Череповце, Мишкина надежда на мифические цветы, как на гарантию счастья, казалась ему смешной. Здесь же…

«Как и здесь, – решительно оборвал себя Саша. – Вечное, пожизненное счастье вообще невозможно. Не думаю, что Миха на него стопроцентно рассчитывает. Просто он из тех, кто не желает упускать ни малейшего шанса. Мол, а вдруг? Чем черт не шутит, пока Бог спит…»

Изумленный и немного испуганный Катин возглас прервал путаные мысли, и Саша неохотно обернулся: что еще могло случиться?

Они с Катериной за «волшебными» цветами не пошли, у местного охранника – если он и существует – хлопот и без них полон рот. Ему бы сейчас с искателями счастья разобраться, подальше от поляны увести, а не здесь дурные шутки шутить.

Кати у костра Саша не увидел и свернул удочку: сидеть смысла никакого, понятно. Если только вечером попытаться, перед вечерней зорькой? И не на хлеб, а червей накопать.

Он встал и внимательно осмотрел лагерь. Заметил, как дрогнул полог одной из девичьих палаток, и решительно пошел к ней.

– Тук-тук-тук, – с насмешкой над собственной деликатностью воскликнул он. – У тебя что там – леший в спальном мешке храпака давит, пользуясь затишьем?

– Лучше бы леший, – плачущим голосом отозвалась Катя.

Саша вздрогнул и резко спросил:

– Я могу зайти?

– Конечно.

Саша отбросил полог и, пригнувшись, шагнул в палатку. Примерно через минуту глаза привыкли к сумраку, и он с облегчением улыбнулся: никакой мистики. И вообще ничего страшного.

Девчонка цела. В палатке никого постороннего. Вещи в относительном порядке, обычный походный раздрай, в его палатке примерно то же самое.

Присмотревшись к Катиному бледному, растерянному лицу, Саша весело поинтересовался:

– Из-за чего шум?

– Да вот, – пробормотала Катя.

Саша подошел поближе и удивленно присвистнул: в одной руке Катя держала его личный бумажник с документами, кредитными картами и довольно приличной суммой в рублях. В другой – явно дамский кошелек, большой и пухлый.

Саша взял свой бумажник, проверил содержимое и с облегчением отметил, что ничего не пропало. Он взвесил на ладони чужой кошелек и задумчиво спросил:

– А это чей?

Катя пожала плечами. Сморгнула слезы и виновато прошептала:

– Не знаю.

Саша сердито прикрикнул:

– Перестань киснуть! Лучше скажи – где ты их нашла.

Катя кивнула на один из сальников:

– Т-там.

– Твой?

– Д-да. Но я…

– Что ты?

– Я не брала!

Катя упала ничком на свой скомканный спальник и горько, взахлеб заплакала. Саша молчал, рассматривая светлый пушистый затылок, вздрагивающие плечи и всю горестно поникшую фигурку молодой девушки. Потом буркнул:

– Кто бы сомневался.

Осторожно поставил Катю на ноги и вывел на улицу. Бросил сочувственный взгляд на раскрасневшееся лицо, смятые, выбившиеся из-под резинки волосы, на судорожно стиснутые руки и полные слез глаза…

Кивнул на реку и довольно сурово распорядился:

– Умойся! Смотреть противно.

Катя громко икнула. Испуганно прикрыла ладошкой рот и побежала к воде. Мысль, что она выглядит сейчас настоящей уродиной, шокировала.

Катя старательно плескала в лицо прохладную воду и тоскливо думала: «Если я раньше ему и нравилась – хоть немного! – то теперь… теперь точно нет. Он наверняка считает меня воровкой. Что еще он должен думать? Оба кошелька у меня в руках, а я уверяю, что впервые их вижу. Даже не смешно…»

Саша за ее спиной раздраженно произнес:

– Терпеть не могу истеричек. Тут думать нужно, не слезы лить!

Катя застыла, не понимая услышанного. Потом неверяще пролепетала:

– Т-ты… Что не я… Что само…

– Уверен.

Катя сидела на корточках, не в силах обернуться и посмотреть Саше в глаза. Наконец с гневом выдохнула:

– Это ОН! Все шутки свои дурацкие шутит, мало ему… вчерашнего!

– Ты о ком? – изумленно воскликнул Саша.

Катя вскочила и пальцем ткнула в сторону болот:

– ОН! Леший. Тот самый, из легенды.

Саша всмотрелся в мокрое от слез и речной воды личико, плотно сжал губы, горящие злостью, ярко-голубые глаза и внезапно согнулся от смеха. Он хохотал, как в далеком детстве, не помня ни о чем, у него даже слезы брызнули и в боку закололо.

Саша как подкошенный упал в траву и со стоном выкрикнул:

– Ой, не могу больше! Нельзя же так!

Катя ошеломленно смотрела, как он катается у ее ног. Потом отпрыгнула в сторону и возмущенно прошипела:

– Вы с ума сошли?!

– Похоже, – сквозь смех заявил Саша. – Или ты, что больше похоже на правду!

– Почему это я?!

– Сейчас. Подожди.

Катя, насупившись, наблюдала, как искренне веселился новый знакомый. И с досадой размышляла, что так и не научилась держать язык за зубами. Ведь понятно же – в наши дни ни один нормальный человек не верит в лешего. И в «цветы счастья» не верит. Как Тамара, например.

Катя стиснула зубы: или хотя бы не треплется на каждом углу о собственной глупости!

Как Снежана.

Саша наконец отсмеялся и сел, подтянув колени к подбородку. Посмотрел на угрюмую Катю и уже серьезно спросил:

– Как ты наткнулась на мой бумажник?

– Ну… случайно.

– Поподробней, пожалуйста.

Катя растерянно пожала плечами. Она не знала, как объяснить, зачем ее вдруг понесло убираться в палатке. Не признаваться же, что ее взгляд словно магнитом притягивало к Саше, и она панически боялась, что он это заметит.

Катя где-то читала: молодых людей страшно раздражает подобная прилипчивость. И отпугивает. А ей никак не удавалось долго смотреть в сторону.

Сама не понимала, как все случалось. Просто постоянно ловила себя на том, что снова бесцеремонно уставилась на Сашу. А вроде только что перебирала рис! Или чистила лук.

Вот и ушла в палатку, чтоб не видеть Сашу. Решила навести там порядок и для начала вытрясти на улице свой спальник. Стала сворачивать его, и нечаянно пальцы наткнулись на что-то твердое.