Вот видишь, ты сам спровоцировал оценщика на воровство. Он подумал так: реальной стоимости тетради ты не знаешь, квитанции или расписки у тебя нет, твои родители о тетради не знают, следовательно, не станут жаловаться, если она пропадет, а так как ты нашел эту тетрадь, то легко с ней расстанешься, ведь большой ценности она для тебя не представляет. Думаю, оценщик хотел откупиться от тебя парой тысяч рублей, а сам решил продать тетрадь за реальную цену.

Ну, допустим. Но зачем посылать ее по почте самому себе?

Отправить самому себе бандероль — это все равно что положить ее на хранение в банк. Вероятно, оценщик начал искать покупателей. А когда предлагаешь дорогую вещь куче знакомых и не очень знакомых людей, всегда есть риск, что среди них найдется тот, кто захочет получить эту вещь бесплатно, то есть украсть.

Вообще-то я слышал о квартирных ворах, которые ориентируются по объявлениям. Ведь если человек собрался что-то купить, значит, у него есть на это деньги. А если решил продать ценную вещь, то эта вещь лежит у него дома и ждет своего покупателя. Вот такую наводку на самих себя через газеты дают продавцы и покупатели. Типа сами делают рекламу для воров-домушников, — согласился Вадик.

А из почтового отделения не украдешь. Бандероль выдадут лично в руки оценщику только после того, как он заполнит квитанцию и предъявит паспорт, — сказала Майя.

Вот поэтому оценщик и исчез, — усмехнулся Пузырь. — Его небось воры похитили и теперь заставляют пойти на почту и забрать бандероль.

Это все равно что заставить человека пойти в банк и снять деньги со своего счета, чтобы отдать их преступникам. Только это уже не воровство будет, а разбой, похищение, вымогательство и бандитизм. Я про отморозков не говорю; против лома нет приема. Понятно, что от всех напастей не застрахуешься, но от банальной кражи оценщик стопроцентно защитил тетрадь, когда отправил ее самому себе.

—Я знаю, что делать. Ты подсказала мне хорошую идею, когда вспомнила про воров-мотоциклистов, — сказал Вадик Майе. — Короче, сейчас идем на почту, а по дороге я вам расскажу свой план.

В ближайшем журнальном киоске Ситников купил тюбик клея и толстый глянцевый журнал, который, весом и размером не отличался от тетради Теслы.

Что ты надумал? — спросил Пузырь.

Помнишь, когда мы на почте узнавали про Семена Сечкина, там паренька курьера ругали за опоздание? Его, кажется, Геной зовут.

Помню. Я тогда тоже обратил на него внимание. Он вроде разносит телеграммы и заказные письма.

А ты помнишь, что ему велели прийти за новыми телеграммами в пять часов вечера?

Было такое, — согласился Пузырь. — Только я не догоняю, почему ты его вспомнил?

Сделаем так: я попытаюсь отобрать у него сумку с телеграммами, а ты, Пузырь, попробуешь обменять эту сумку на бандероль.

Он не согласится.

У тебя есть другие предложения? — спросил Вадик.

Нет.

В таком случае я стырю у него сумку с телеграммами, чтобы у тебя был повод с ним познакомиться. А то он с тобой и разговаривать не станет.

По пути приятели зашли в ближайшее почтовое отделение и купили там большой целлофановый конверт, предназначенный специально для бандероли. После этого отправились к гаражу, где стоял скутер Вадика. По дороге они обсуждали план Ситникова. Майя давала дельные советы, а Пузырь, как всегда перед рискованным делом, жаловался на голод и скулил, что у них ничего не получится, что если они сейчас же не повернут назад, то всех их арестуют и посадят в колонию для несовершеннолетних преступников.

Вадик выкатил из гаража свой мопед, затем из канистры брызнул немного воды на землю; попавшейся под руку деревяшкой размешал грязь и ею замазал государственный номер скутера. Тем временем Майя с Пузырем упаковали журнал в целлофановый пакет, заклеили и надписали на нем адрес Сечкина С.С. В результате у них получилась бандероль, которая на первый взгляд не отличалась от той, что отправил самому себе хитрый оценщик. Главная разница заключалась в -том, что к настоящей бандероли была приклеена квитанция, пришлепнутая почтовой печатью.

Когда приготовления были закончены, Вадик взял у Майи мобильник, еще раз обговорил с ней и с Пузырем план дальнейших действий, потом закрыл гараж и поехал к почтовому отделению, где хранилась бандероль с тетрадью Николы Теслы. Он старался ехать дворами, выезжал на крупные магистрали только в самых крайних случаях, например, если путь ему пересекал проспект или нельзя было миновать шоссе. Пока Ситников петлял по дворовым улочкам, Пузырь и Майя добирались до почты на метро.

Приблизительно через сорок минут Вадик затормозил в двадцати метрах от почты. К этому времени Майя и Пузырь уже караулили курьера, сидя на скамейке недалеко от отделения связи. Заглушив мотор своего скутера и сняв шлем, Ситников достал мобильник, который он одолжил у Майи, и позвонил Пузырю.

Пузырь, я возле почты, — сообщил Вадик. — Доложи обстановку.

Докладываю: с моим пищеварением происходят вещи стыдные и тягостные, будто я ежика проглотил. Я предупреждал, что мой желудок непредсказуемо реагирует на опасные, рискованные дела.

Меня не интересует твое пищеварение. Доложи, что с курьером. Он пришел на почту или снова опаздывает?

Несколько минут назад курьер вошел в отделение связи и до сих пор не вышел.

Отбой, — сказал Вадик и, нажав на «сброс», сунул телефонную трубку в карман.

Скрытый от посторонних глаз высокими кустами сирени, он сидел в седле своего скутера, наблюдая за дверями почтового отделения, куда несколько минут назад вошел курьер Гена. Ситников взглянул на часы — на циферблате было семнадцать десять. Он снова посмотрел на двери почты и подумал, что курьер должен появиться с минуты на минуту.

«Спокойно, Вадик, спокойно, — мысленно приказал себе Ситников, чувствуя учащенный стук собственного сердца. — Приготовься. У тебя только одна попытка, второй не будет».

И вот дрогнула, а потом открылась тяжелая стальная дверь почтового отделения, на порог вышел курьер с висевшим на плече тонким портфелем и, сбежав с крыльца, пошел по тротуару вдоль дороги. У него была легкая походка и пронзительно-подозрительный взгляд, которым он окидывал встречных прохожих, словно нес в сумке не пару поздравительных телеграмм, а как минимум секретный документ государственной важности. Курьер даже не подозревал, что опасность подстерегает его со стороны проезжей части.

«Пора», — подумал Вадик, надевая шлем.

Запустив мотор, он оттолкнулся от земли, повернул рукоятку газа и, удерживая прыгающий на кочках мопед, выехал с газона на дорогу. Впереди, в нескольких метрах от него, ничего не подозревая, шагал курьер. Расстояние между ними стремительно сокращалось. Двадцать метров, десять, пятнадцать... Чтобы избежать ошибки, Вадик немного сбросил газ, потом опустил правую руку вдоль тела, продолжая держать руль левой. Сосредоточился. Нацелился. Поравнявшись с Геной, протянул руку с растопыренными пальцами в его сторону, четким стремительным движением схватил ремень портфеля и сорвал его с плеча курьера.