Я у вас лишь от тебя могу пополнять магию. Ты меня не сможешь постоянно обнимать днём, а ночью нам нельзя. Если бы не проклятье, Рун, я бы уже могущественной стала, ты бы меня полюбил, тогда бы обнял на минутку, и всё, и полная. Не надо было б столько обниматься. Но если бы я обрела могущество, домой смогла бы воротиться. И воротилась бы. Прости. Я замуж хочу, хочу семью, деток. Скучаю по дому, по маме с папой, по сестричкам. По своей привычной жизни. Хочу жить как обычная фея. А не как диковинный зверь в цирке, на которого все показывают пальчиком.

– Значит, не смогла бы, – вздохнул Рун.

– Ну почему же, милый, – улыбнулась она. – С тобой смогла бы. Знаешь какая от меня польза здесь у вас?

– Какая же?

– То, что я с тобой, Рун. Я полезна тебе. Твоя душа замёрзла от одиночества, я её отогреваю. Может, поэтому я послана сюда. Чтоб тебя согреть.

– Фантазёрка ты, Лала, – развеселился Рун. – Так уж боги обо мне заботятся по-твоему. Что аж послали мне тебя. Столько трагедий вокруг. Люди страдают от голода, от лишений, от жестокости. А тут смотри-ка ты, от одиночества меня спасти решило небо. При том, что я особо-то и не горевал от него. Да и у меня бабуля есть вообще-то. И дед был. Не сирота поди. Ты здесь по двум причинам. Первая – потому что я тебя поймал. Вторая – потому что тебя кто-то проклял и не даёт вернуться. Вот и всё.

– Рун, небо выбирает непредсказуемым образом, кого одарить, – ответствовала Лала. – Чем руководствуются боги в принятии решений, нам не постичь. Но всё творится волею небес.

– Зачем же зло тогда творится?

– Не знаю, мой котёнок.

– Ирония судьбы в том, Лала, что когда ты уйдёшь, я буду горевать. От одиночества. Которое доселе особо не тревожило меня. Хорошенький подарок от богов.

– Уж так он плох? Бедняжка, фею встретил, – рассмеялась Лала. – Значит, это твоё наказанье, Рун. Прогневал чем-то небо. Он тебе меня послало. Чтоб покарать жестоко. Страдать заставить от объятий нежных.

– Страданья закаляют волю, – невинно проронил Рун.

– Ну, закаляйся, зайка, мне не жалко, – сказала Лала ласково.

Рано или поздно, но настала им пора возвращаться. Рун взял кадушку, в которой никого уж не было, взял Лалу за руку, и они направились к деревне.

– Ну что, пойдём сразу в храм? Или отдохнуть хочешь? – спросил он.

– В храм, – промолвила Лала с улыбкой.

– А потом предлагаю по деревне пройти. Я всю её тебе покажу. Сможешь тогда сама ходить… летать. Когда хочешь куда хочешь.

– Хорошо, милый, – согласилась она.

Лала была счастливая-счастливая. Лишь они пошли, стала напевать что-то негромко. Какую-то незатейливую мелодию. Рун слушал её нежный голосок, и ему казалось, нет в мире звуков удивительней и чудесней, чтоб так ласкали слух и душу. В её пении не было слов. Просто какие-то «ла-лала-лала», но это было столь мило… Словно само счастье изливалось из её уст, добавляясь к сиянию личика. Ну где тут не забыться, не заслушаться, любуясь на это всё. Не сразу обратил он внимание на суету около их дома. Но чем ближе тот становился, тем сложнее было её не замечать. На край деревни заявилась вся семья мельника. Семейство у него небольшое, жена после третьего ребёнка не смогла боле рожать, а старшая дочь уже замуж вышла, её тут не было, зато все остальные присутствовали – сам мельник, супруга его, младшая дочка и сын. Все стояли на коленях, стражники силой рук и слова пыталась их прогнать, но безуспешно, дочка и жена мельника плакали, сынок бил поклоны, сам мельник причитал и молил. Чуть в стороне народ деревенский, человек с десять взрослых и детей, дивились на это действо. Завидев Руна и Лалу, стражники сочли за лучшее взять паузу в перепалке, просто стояли и ожидали, пока они подойдут, с молчаливым спокойствием взирая на продолжающийся подле ног «концерт».

– Рун, что происходит? – шепнула Лала чуть испугано.

– Не знаю, – покачал он головой. – Непонятное что-то.

Семейство мельника столь увлечено было мольбами, что и не замечало их приближения. Лишь когда Рун с Лалой оказались совсем рядом, мельникова дочка, уловив переключение внимания публики на фею, обернулась, крикнула отцу, и вся семейка кинулась в ноги уже им.

– Парень, не губи! Пожалей деток моих! Госпожа фея. Смилуйтесь! – очумело возопил мельник.

Его родня ему затворила с причитаниями.

– Рун, – произнёс более старший из стражников оправдывающимся тоном. – Нам было велено фею охранять от назойливости, не тебя. Этот тип хитрый жук, сообразил, говорит, к тебе дело, не к фее. Скажешь гнать, мы его погоним. Просто без пинков кажется не выйдет.

– Что происходит-то? – с недоумением поинтересовался Рун. – Дяденька Луан, чего вам надо-то?

– Деньги! Деньги мои! – отозвался мельник, чуть не плача. – Не губи, отдай хоть три четверти. Хоть две трети. Хоть половину. Потом и кровью зарабатывались. Много лет.

– Какие ещё деньги? – посмотрел на него Рун, как на помешанного.

– Отца моего покойного, вот какие, – упавшим голосом молвил мельник.

История про старого мельника каждому известна в округе. Многие пытались искать его клад тайком. Но вроде бы никто не отыскал – не было слухов, как кто-то из местных вдруг разбогател.

– А, – кивнул Рун, наконец сообразив. – А почему вы думаете, что я их нашёл?

– Все это знают, – ответствовал мельник. – Вы пошли с кадушкой деньги наши искать. Фея колдовством их нашла. Заколдовала кадушку, та покатилась, и прямо к деньгам вас привела.

– Безумие какое-то, – вздохнул Рун. – Пошутил над вами кто-то, дядя Луан. Не искали мы ваш клад. И не нашли. Вот, пустая кадушка, посмотрите. Кто ж с кадушками за кладом ходит. Встаньте уже. И вы все поднимайтесь. Тётя Зьяна. Вы чего?

– У фей всё иначе, чем у нас, – грустно заметил мельник, заглянув в кадушку, которую Рун опустил перед ним. Вставать он кажется не собирался. – А деньги вы перепрятать могли, поэтому их здесь и нет.

– Рун, скажи мне, что тут такое? – попросила Лала осторожно.

– Старый мельник боялся воров. Сильно. Закопал все свои сбережения где-то. А потом возьми да и помри. В тот же день. Не успел показать своим, куда зарыл. Думают, что мы с тобой искать этот клад ходили да присвоили, – объяснил Рун.

– Ой! – поразилась Лала. – Феи не берут чужого, дяденька. Поднимайтесь пожалуйста все. У нас нет ваших денежек.

– Ну, слышали! – рявкнул молодой стражник. – Живо поднимайтесь и проваливайте! Если вы не верите фее, значит вы её оскорбляете, лгуньей и воровкой