— Так и есть.

— Так, зачем же ты все это говоришь?

— Затем, что вчера пришел корабль со шкурами и мясом бхо из Амписа[24]. И привез послание от моего элдара. — Хуг замолчал, на какое-то время, будто не решаясь продолжить, но Бельк его не торопил. Хотя ЛахГилис еще ничего толком не сказал, он уже почувствовал серьезность того, что тот хотел донести.

Наконец, здоровяк преодолел заминку и продолжил. Теперь его слова звучали тяжело, демонстрируя его личное отношение к происходящему.

— Юлиншерна позвал кланы на войну. Против фреев. Кто начнет первым пока неясно, понятно только, что начнут очень скоро, может даже уже по весне. Большая часть кланов, из тех что имеет смысл брать в расчет, ответили правителю Скафила согласием. Оно и понятно, на их островах уже давно не элдары заправляют, а ставленники Копателя[25].Но некоторые, в том числе и Гилисы, не хотят идти на корм рыбам, только оттого, что Юлиншерна загнал себя своей же политикой в угол[26]. Но и отказаться, по крайней мере, прямо, нельзя — есть сказанные слова и есть клятвы. Поэтому мой элдар собирает клан на домашнем острове и зовет на Ампис своих союзников. Чтобы выступить какой-то силой на тегхалаг[27].В общем, он зовет и тебя, чтобы ты говорил за Кормак. Крупные острова, — ну ты понимаешь.

Бельк действительно прекрасно понимал, что затеял эльдар Гилисов. Выступить один против Юленшерны он не мог — силы были слишком не равны. А обрекать на бессмысленную смерть свой клан он не хочет. Зато может устроить большой сход-тегхалаг на своем острове для всех недовольных политикой Копателя, которая толкает на бессмысленную, а главное, на самоубийственную войну с Фрейвелингом. И собрать необходимое количество голосов для того, чтобы морской народ мог не исполнять свои союзнические клятвы. Это возможно, если четко следовать букве закона островов. Большая часть кланов скажет «против» войны с фреями и остальные могут спокойно игнорировать призывы Юлиншерны. А для того, чтобы получить это большинство Гилису нужен каждый голос элдара. Даже от такого клана, как Кормак, в котором был всего один человек.

Видя, что Бельк задумался и приняв это за сомнения, Хуг решил добавить аргументов.

— Еще мой элдар просил передать, что если получит твой голос на сходе, то ты спишешь со счета один долг Гилисам. За свою жизнь.

Бельк чуть не расхохотался в лицо соплеменнику, но чудом сумел удержать на лице невозмутимое выражение. И даже кивнул. Списать долг! Это же надо! Гилисы! Они по-прежнему считали, что Бельк живет понятиями счетов, долгов и кровной мести. Им совершенно не приходило в голову, что их соплеменник, последний Кормак, (живущий и дышащий только затем, чтобы однажды нарожать сыновей и отправить их на убой, требуя закрытия счетов от ЛахБрэлов), исколесил вдоль и поперек всю Империю и видел столько, что после просто невозможно жить в прежней системе ценностей. Что он считает идиотской всю эту кровавую путанку из обычаев, счетов и правил. И что он давным-давно отказался от счетов, о чем не торопился сообщать своим соплеменникам.

Да и зачем бы ему об этом им говорить? Годы службы в Тайной имперской страже очень хорошо научили Белька простой истине — все можно сделать оружием. И даже обычаи морского народа, если перестаешь быть их рабом.

Но решение принимать надо. Это не навязчивое желание Гилисов его женить и сделать еще пару шагов к списанию долга. От такого предложения нельзя отмахнуться, не ваше, мол, дело. Отказ приехать на сход, конечно, не выведет его за границы клановых отношений, но с Гилисами отношения испортятся моментально. И еще с несколькими кланами. А стоит ли это того? Отношения с соплеменниками полезны: и информацией с островов из первых рук, и услугами, которые люди морского народа могут оказать. Контрабанда, например. Или несколько более специфические вещи. Например, об этом мало кто знал, его соплеменники были неплохими наемными убийцами. С непонятной материковым жителям одержимостью, выполняющими каждую букву взятого контракта.

Но при этом — ехать не хотелось ужасно! Опять окунаться в атмосферу постоянной паранойи. Контролировать каждый свой шаг и каждое слово, держать в голове всю схему родственных отношений своего собеседника. Он слишком долго этого не делал, чтобы уметь это делать хорошо. И слишком от этого отвык, чтобы ему это нравилось.

Хуг терпеливо ждал ответа Белька. У островитян не принято торопить в таких вопросах. Он и сам, (по нему это было видно очень хорошо), хоть и говорил о всегдашней своей готовности оставить все и встать на военную службу клану, жутко не хотел бросать все в Сольфик Хуне! Тащить свою жену и детей туда, где они просто разменные фигуры! Самому проливать кровь за чужие интересы. Столица фреев ему нравилась — летом тепло, зимой — у очага — тоже. Изодранные ветрами и волнами скалы Амписа были той частью родной земли, которую (особенно в последнее время), хотелось любить издалека.

Наконец Бельк поднял голову и кивнул.

— Корабль, доставивший послание, еще в порту?

— Да. Собирается выходить завтра вечером с отливом. Я сам позже планировал отправляться, надо здесь все дела закрыть, неизвестно — придётся ли возвращаться. Так что можешь и со мной. Я думал торговым судном, через триду.

— Я еще не решил.

Хуг вперился в Белька тяжелым взглядом.

— А когда решишь?

— Не сейчас. Я слышал все, что ты сказал и нахожу твои слова серьезными. Ты сказал все, что хотел?

— Да. — ЛахГилис продолжал смотреть на ЛахКормака изучающе, словно желал разгадать решение, к которому тот склоняется.

— Ну, я пойду тогда. — Бельк прекрасно понимал своего собеседника и внутренне усмехался. Хуг — далеко не Праведник, чтобы читать его лицо.

— Доброго ветра.

— Гладкой воды. Дэниз! Пошли домой!

Обратную дорогу до остерии Бельк, как себе и обещал, нес Дэниза спрятанным под тулуп. Крупный зверь, понятное дело, там не мог поместиться полностью, однако с большим удовольствием грел лапы и смотрел по сторонам, высунув из теплого убежища почти половину своего корпуса. Да и Бельку было значительно теплее, хотя центр тяжести сместился основательно. Отчего он пару раз едва не упал, поскользнувшись на особо скользких местах мостовой.

“Нужно принять решение. — подумал северянин, когда в очередной раз чудом избежал падения. — “Присесть где-нибудь, подумать. Но не дома. Мерино не даст. Выдует из головы все мысли своими вопросами”.

Образ горящего камина и Дениза, поедающего свежую