– Как это понимать? – спросила Катя у представительной дамы, гулявшей с огромной кавказской овчаркой.

– Несчастье у нас случилось, – женщина показала на кран, лежавший на боку недалеко от дома. – Позавчера эта чертова махина сошла с рельсов и рухнула вы сами видите куда. Квартиру моей соседки Галины Петровны снесло начисто, – она махнула рукой. – Интересно только, кто за это ответит.

Зорина побледнела:

– А хозяйка?

Дама вздохнула:

– Светлая ей память! Когда из-под обломков вытащили, уже не дышала. Накануне как чувствовала, что беда произойдет. Правнук с правнучкой у нее последнее время жили. Она сама их внукам не давала, говорила: «Скучно мне одной в пустой квартире». А тут родителям отправила.

– Как же так получилось?

Женщина зло пнула носком итальянского сапога остатки рельсов:

– Мы в РЭП давно жалобы писали. Видите, рельсы под углом расположены? Даже дети говорили: «Кран в любой момент может сорваться». В другие дворы уходили играть.

Девушка удивленно посмотрела на нее:

– А машинист?

Соседка Болотовой усмехнулась:

– Этому море по колено. Он через день выпивший на работу являлся.

– Почему же начальство не отреагировало?

Дама зло рассмеялась:

– А кого нынче интересует простой народ? Вот если бы эта дура под окном у представителя власти каталась...

– И когда же кран слетел с рельсов?

– Ночью и слетел, – женщина бросила взгляд на разлегшуюся у ее ног собаку, – закрепил его машинист и ушел. Ночью ветер поднялся, и, видно, крепежа оказалось недостаточно.

– Что же теперь будет машинисту? – поинтересовалась девушка.

– Вот уж сомневаюсь, что его накажут, – усмехнулась соседка Болотовой. – Он свое дело сделал и ушел.

– Разве это справедливо?

Собеседница расхохоталась:

– Справедливость, деточка, только в кино бывает.

Катя решила сменить тему:

– Галина Петровна жила здесь давно?

– Да, – кивнула женщина. – Она вообще святая была. Раньше, кроме детей и внуков, еще на работу надышаться не могла. Каждые роды – словно сама в первый раз.

– А друзья ее навещали?

– С прежней работы часто заходили, – дама смахнула снежинки с ресниц. – То с букетом на Восьмое марта, то с тортом.

– А кроме коллег?

Женщина бросила на Зорину пристальный взгляд:

– Вы из милиции?

Катя достала удостоверение:

– Журналистское расследование.

Соседка успокоилась:

– То-то мне ваше лицо знакомо. Я поэтому и разговорилась с вами. Уверяю вас, я не каждому...

– Так навещали? – перебила ее девушка.

Дама задумалась.

– Галя скрытная была, царствие ей небесное, – она перекрестилась. – Лишнего не скажет. У меня вызвали подозрение двое мужиков.

– Почему?

– После их посещения соседка сама не своя ходила, – пояснила женщина. – А однажды сказала: «Если, Лида, со мной что-нибудь случится, в нижнем ящике тумбочки кое-что найдешь. Сама сообразишь, что с этим делать».

Зорина подалась вперед:

– Что не сказала?

Лидия покачала головой:

– Нет.

– А вы не спросили?

– Пыталась, – призналась дама. – Галя только рукой махнула: «Забудь».

– И вы связали тот разговор с двумя приходившими мужчинами?

– Они пробирались как воры или преступники, – Лидия сжала губы. – Честный человек разве станет по сторонам озираться и косые взгляды на встречных бросать?

– Они приходили вдвоем?

– По отдельности.

– И вы никогда не спрашивали о них?

– А как же, спрашивала, – дама усмехнулась. – Галя и тут отмахнулась: «Старая и темная история». Я поинтересовалась: «Тебе ничто не угрожает?» Вот тогда подруга и обронила фразу про тумбочку.

Катя достала блокнот. Второй раз за сегодняшний день она жалела, что не захватила диктофон.

– Описать сможете?

Ответ женщины поверг ее в уныние:

– Нет, дорогая. Если думаете, что я лица разглядела, то ошибаетесь. Они словно боялись. В холодную погоду в воротниках спрячутся, в жаркую – за кепками и очками. Оба высокого роста – вот и все, что я вам скажу. А блондины или брюнеты – извините.

– Где живет дочь Болотовой, знаете?

– Алла-то? Конечно, знаю.

– Адрес дадите?

– Слушайте.

Словоохотливая соседка быстро проговорила название улицы, номер дома и квартиры.

– Вот там, – палец с наманикюренным ногтем указал в правую сторону, – у старого толстого дуба, что растет у дороги, останавливается семнадцатая маршрутка. Садитесь и езжайте две остановки.

Сделав так, как посоветовала ей Лидия, Катя вскоре очутилась у подъезда, где жила дочь Галины Петровны Болотовой. Быстро поднявшись по лестнице, она позвонила в квартиру номер двадцать.

– Кто там? – спросил приятный женский голос.

– Из редакции «Вести Приреченска», корреспондент Екатерина Зорина.

Дверь приоткрылась. Худая рука потянулась к гостье:

– Покажите удостоверение.

– Пожалуйста.

– Значит, действительно журналистка. Вы по поводу трагедии?

– Да, – Зориной показалось, что этот повод поговорить с хозяйкой подходит лучше всего. Однако она ошиблась.

– Тогда я вас не пущу, – в этой фразе дочь Болотовой словно выплеснула ей в лицо все, что у нее накопилось на душе.

– Но почему?

– Вы как стервятники, – женщина чеканила каждое слово. – У меня погибла мать. Дайте мне спокойно похоронить ее. Или вам, невзирая на человеческие слезы, надо отразить происшествие в своей вонючей газете?

Журналистка смутилась:

– Я пришла не из-за этого.

– Нет? – дверь открылась пошире, но все еще придерживалась цепочкой. – Тогда зачем?

Немолодая дама с выкрашенными в белый цвет волосами удивленно посмотрела на Зорину.

– Если вы согласитесь побеседовать, наш разговор не будет коротким.

Дочь Болотовой в растерянности стояла на пороге:

– Но объясните причину своего прихода...

– Инна Хомутова.

Смуглое лицо хозяйки побелело:

– Кто?

– Жена академика Хомутова. Она умерла при родах, которые принимала ваша мама.