13 ч. 45 мин.

Я подхожу к главному входу, к двойным стеклянным дверям с пластиковой золотой крышей, изогнутой как у пагоды. Холодно, но зимнее солнце светит нещадно ярко, так что шторы на окнах приспущены и загораживают часть столиков. Я прохожу мимо и не вижу никого похожего на Эрику. Дохожу до угла торгового центра, останавливаюсь и считаю до ста. Разворачиваюсь и иду обратно. Останавливаюсь и напеваю первые пятьдесят элементов таблицы Менделеева. У меня потеют руки. Я вытираю их о штанины, потом жалею об этом и думаю, что в следующий раз вытру о задние карманы. Разницы особо никакой, но мне хотя бы не будет видно.

Я стою спиной к дверям и проговариваю про себя, что ответить журналистке, когда она начнет задавать вопросы.

Мой брат Энди — самый главный… нет, единственный. Энди — очень… нет.

Я не собиралась причинять столько… Я просто хотела рассказать свою историю. Я не думала, что…

Мы с Энди росли в ужасном месте, с мамой, которая была… кем? Как объяснить кому-то, какая у меня мама? Ни за что поверят, что кто-то может быть таким, как она. У нее была работа, и она умела убедительно врать каждому, кто задавал слишком много вопросов.

Она не будет расспрашивать меня о маме. Она будет расспрашивать о видео.

Я сняла это видео, чтобы рассказать правду… рассказать правду так, чтобы всем сразу стало понятно. Факты не лгут. Я сняла это видео, чтобы кто-нибудь мне поверил.

Я бормочу себе под нос. Как мама. Замолкаю. Снова иду.

Снова возвращаюсь и вижу женщину, выходящую из симпатичного маленького зеленого автомобиля. Она небрежно отбрасывает блестящие черные волосы с лица и поправляет солнечные очки.

С ней ни детей, ни стариков. Если зайдет в «Дракон», то это она.

Это она.

Я жду несколько секунд и набираю ее номер. Прохожу мимо и смотрю в незашторенное окно. Она достает из сумки телефон — проверить, кто звонит. Я даю отбой.

Когда она расплачивается и садится, я вхожу с рюкзаком в одной руке.

— Привет, моя тетя уже заплатила за меня? Я Эмбер.

— Ах да, она у барной стойки, — показывает администратор, и я иду туда.

Эрика уже заметила меня.

Кажется, я иду к ней целую вечность. В животе легкие спазмы. Протягиваю ей руку.

— Привет. Эрика? Я Лейла.

Она пожимает мне руку и внимательно разглядывает мое лицо.

— Да, это и вправду ты. Я боялась, что очередная фальшивка. Очень приятно познакомиться. Присядешь?

Аромат горячих дымящихся блюд заставляет меня переключиться с нее на добычу, как животное. Впрочем, я и есть животное:

— Я быстренько перехвачу что-нибудь?

— О, конечно. — Она снова заглядывает в свой телефон, устраиваясь поудобнее на красном виниловом диванчике.

Я забрасываю рюкзак на плечи и накладываю себе еду. Затем с полной тарелкой и стаканом холодного чая возвращаюсь к ней.

— Простите. Но я правда очень голодная.

— Что ты, ничего страшного.

Она ничего не ест, хотя заплатила за себя.

Я жую и говорю:

— Порядок, вы можете спрашивать о чем хотите.

— Ладно.

Она кладет свой смартфон на стол, между нами, на экране светится старомодный микрофон с красной лампочкой.

— Лейла Бейли, могу я получить твое согласие на запись интервью, чтобы избежать ошибок при цитировании?

— Конечно.

У меня за щекой тонна жареного риса.

— Повтори, пожалуйста, четче.

У нее слегка удивленный вид. Не знаю почему, но она мне нравится. Мы улыбаемся друг другу, когда я наконец прожевываю то, что во рту.

— Простите. Да, я даю согласие на запись нашего разговора, да.

— Отлично. И тебя зовут…

— Лейла Луис Бейли.

— Девочка из видео про биом.

— Да, это я, — отвечаю я и чувствую себя идиоткой.

— Как тебе пришла мысль снять это видео?

Она смотрит на меня. Мне неловко есть, когда она на меня смотрит. Я перестаю жевать и на минуту откладываю вилку.

— Я… я просто думала о том, как организмы взаимодействуют с окружающей средой, мы изучали это по биологии. И поняла, что моя среда отличается от среды обитания большинства других людей и что это может быть интересно.

Она медленно, как кошка, моргает большими карими глазами.

— Значит, ты знала, что твой дом не такой, как у всех.

— Ну да. У меня же есть друзья. И телевизор, и интернет. Я знаю, что большинство людей живет совсем не так.

— Тебя нисколько не смущает, что все вылезло наружу и это увидело столько людей?

У меня горит лицо. Одно дело, когда тебя смотрят онлайн, и другое — когда тебе говорят об этом прямо в пылающее лицо.

— Смущает, да. Дико, конечно. Как будто ты… на всеобщем обозрении, незащищенный. Как будто все узнали про тебя то, что раньше было тайной. Наверное, похоже бывает, когда твои интимные фотографии сливают в интернет. Но это правда, и я должна была ее рассказать. И я рассказала.

Эрика немного расслабляется, она откинулась на спинку диванчика и смотрит в телефон.

— Где остальные члены твоей семьи? Неужели нет никого, с кем бы ты хотела связаться?

— Вроде бы может быть какая-то дальняя родня в Миссури. Я не знаю. Знаю, что мои бабушки и дедушки давно умерли. Мы никогда особо не общались с родственниками.

Я почти не думала об этом. Не могу представить, что у моей мамы была мама.

— А твой отец?

— Я почти его не помню. Только знаю, что он служил в армии.

— Интересно. А сколько тебе лет? — Она разглядывает меня, словно пытаясь угадать.

Я вытираю лицо:

— А на сколько я выгляжу?

Она улыбается. Думаю, ей около тридцати.

— Ну, пиво я бы тебе не продала. В тебе есть что-то такое, отчего ты кажешься старше. Наверное, это из-за того, какая у тебя жизнь. По правде говоря, я знаю из полицейской информации, что тебе четырнадцать.

— Будет пятнадцать в день зимнего солнцестояния.

— Классная дата.

— Ага. А когда ваш день рождения?

— О, летом. Семнадцатого июня. Я всегда отмечаю его на пляже.

— Здорово.

Она что-то пишет стилусом в планшете, но мне не видно экран.

— Да, я тоже так думаю. И кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Ученым. Мне бы очень хотелось работать в какой-нибудь лаборатории, где изучают необычные формы жизни. Слизевые грибы. А может, вирусы.

— Тебе придется долго учиться. — Она улыбается мне, оторвав взгляд от планшета.

Я улыбаюсь в ответ:

— Да, знаю. Но это ничего.

Я разглядываю ее очень внимательно. Все предыдущие эксперименты на доверие были неудачными. Хотя это не значит, что так будет всегда. Но даже