Разделившись, легионы начали марш. Два легиона выступили по следу Тарка, который увел свой легион к стенам Консенции в западном направлении. Еще два легиона отправились за Икрием, след легиона которого уводил на север, в сторону Петелии. Марк Красс, лично возглавивший оставшиеся легионы и конницу, двинулся по следу Ганника, который вел на северо-запад, в Фурии, не подозревая, что Ганник делает небольшой крюк, чтобы заставить претора разделить свои войска.

Римские легионы форсировали свой марш, подгоняемые легатами и лично Крассом. Огромная многотысячная армия вскоре начала превращаться в слабо различимые точки на горизонте, затем эти точки скрыла утренняя дымка. Только теперь Рут, который не сводил с меня восхищенных глаз, заговорил.

– Это было невероятно, Спартак! – вскричал он.

– Рано радуешься, брат! – остудил я его пыл.

– Я никогда не сомневался в тебе, даже когда римляне загнали нас в петлю на Регии, но сейчас… – Гопломах замолчал, не в силах подобрать слов, чтобы выразить свое восхищение. В конце концов Рут сдался и смешно наморщил лоб, показав мне козу и высунув язык, – жест, которому я научил его накануне.

Я искренне рассмеялся. Коза в исполнении гопломаха стоила дорогого. Рут смутился от моего смеха и тут же принял серьезный вид. Все верно, пора было перейти к делу.

– Нам повезло, Красс двинулся по северному следу, – сказал я.

– Ганник? Фурии? – Рут наморщил лоб.

– Верно мыслишь, – подтвердил я.

Решив не утруждать себя лишними умозаключениями, Рут спросил прямо:

– Что должен сделать я?

Я задумался. Скрестил руки. Рут любил задавать вопросы в лоб.

– Мне нужны лучшие твои бойцы. Сколько в твоей коннице всадников, таких же бравых воинов, как ты, брат?

– Все, – выпалил Рут и тут же ударил себя кулаком в грудь.

Я окинул гопломаха взглядом, понимая, что не совсем четко сформулировал свой вопрос. Поэтому переспросил:

– Сколько твоих кавалеристов крепки духом настолько же, насколько они крепки телом? Кому бы ты дал шанс в бою с самим собой? Кто твои лучшие люди?

Рут задумался, принялся загибать пальцы на руке, губы зашептали имена гладиаторов. Наконец вслух сказал:

– Нас двенадцать, включая меня. С некоторыми ты уже знаком. Это Норт, Киргат, Залин. – Гопломах перечислил всадников по именам.

Я довольно кивнул, припоминая большую часть имен, названных гопломахом. С этими бойцами мне довелось познакомиться во время вылазки в римский лагерь на Регии, где они отлично зарекомендовали себя. Несколько имен я слышал впервые, но был уверен, что это были действительно отличные бойцы, на которых можно было положиться в самую трудную минуту. Рут плохого не посоветует.

– Из этих людей сформируй четыре отряда. Один из них ты возглавишь сам, другой поручи своим лучшим командирам, – приказал я.

Рут закивал, всем своим видом показывая, что ему понятны мои слова.

– Думаю, Киргат справится… Или Норт, – задумчиво протянул гопломах. – Но почему четыре, Спартак?

– Чтобы все встало по своим местам, выслушай меня до конца и не перебивай, – терпеливо пояснил я.

Гопломах с важным видом выслушал мои распоряжения. Два мобильных отряда конницы должны были незамедлительно выступить к Петилии и Консенции, чтобы предупредить Икрия и Тарка о наступлении римских легионов. При благоприятном стечении обстоятельств мои военачальники будут в городах к полудню, поэтому выдвигаться стоило прямо сейчас. После, интервалом в час, в Петилию и Консенцию направятся еще два отряда конницы, которые выберут иной маршрут следования и прибудут в города несколько позже. На случай, если первый конный отряд в пути настигнет беда, второй отряд принесет военачальникам важную весть. Ситуация, в которой мы оказались, обязывала учитывать мелочи, поэтому я проявлял осторожность и перестраховывался.

– Кто предупредит Ганника, мёоезиец? – поинтересовался гопломах. – Надо бы.

Зная неприязнь, которую испытывал Рут к Ганнику, вопрос германца удивил меня.

– Оставь это за мной, – заверил его я и хлопнул могучего воина по плечу.

Выбор Крассом фурийского направления обязывал меня взять в свои руки контроль за положением Гая Ганника. Я решил возглавить один из кавалерийских отрядов и лично предупредить кельта о надвигающейся опасности. Помощниками в этом нелегком деле я хотел видеть кавалеристов Крата и Галанта. Парфянец и галл с момента нашего первого знакомства – вылазки в регийский лагерь римлян – отлично зарекомендовали себя в сложных «делах» и заслужили мое доверие сполна. Так как ничего нельзя было исключать, я попросил у Рута подстраховку для нашей группы. Я, Крат и Галант выступали второй волной.

– Теперь самое главное, брат. Я скажу тебе кое-что, что ты просто должен запомнить. Все понятно? Подойди ближе, – попросил его я.

Рут закивал, подошел ко мне вплотную и приготовился слушать.

– Филин не к добру хохочет, – шепнул я старую пословицу.

Гопломах странно посмотрел на меня, явно не понимая, зачем ему знать эти слова, но промолчал.

– Ага, – закивал он, делая вид, что ему понятно то, о чем я говорю.

– Ты запомнишь это, Рут? Повтори! Это важно! – попросил я.

– Филин не к добру хохочет! – Гопломах без запинки воспроизвел пословицу.

– Еще раз!

– Филин не к добру хохочет!

Я показал германцу большой палец.

– Повторяй эти слова до тех пор, пока они сами не начнут крутиться в твоей голове. Передай их своим бойцам. Эти слова должен знать каждый из них! Если сомневаешься, запиши их на бумаге, раздай листки своим кавалеристам, пусть повторяют их всю дорогу до тех пор, пока слово в слово не повторят их лично Икрию и Тарку! Ты все понял? – серьезно спросил я.

– Ни я, никто из моих братьев не умеем читать! Но клянусь тебе, мёоезиец, что мы не забудем эти слова! – заверил Рут.

Чем мне нравился гопломах? Он никогда ничего не спрашивал. Рут просто выполнял приказ. Когда я закончил, он вновь показал мне козу, но уже без языка, по всей видимости, ожидая, что я рассмеюсь вновь. Я в ответ подмигнул ему, а Рут бросился выполнять мое поручение, бубня под нос старую пословицу. В незамысловатых словах скрывался код, который давал понять военачальникам в Лукании, как действовать дальше.

В Кротон уже вернулись горожане. Они терпеливо принялись приводить в порядок улицы города, делая это с особой любовью и тщательностью. На небольшой холм неподалеку от Кротона стаскивали трупы. Появились первые костры. С улиц убирали всякий хлам. Город постепенно оживал. Несмотря на то что город и впредь ждала незавидная судьба постепенного затухания, а горожан – прежняя жизнь в разрухе и нищете, я видел в глазах кротонцев радостный блеск. Эти люди сумели дать отпор своим поработителям и смотрели в будущее с оптимизмом. На предложение встать с нами в один ряд в борьбе с Римом, которое поступило из моего лагеря, кротонцы почему-то ответили отказом. Что же, их малое дело было сделано. Следовало отдать должное смелости кротонцев, сегодня поставивших на кон все, что у них есть.