натягивали веревки, в то время как Мунно, Рудже и Даон отмечали на карте места, где можно направить врага прямиком в западню. Командиры во главе с Мунно руководили процессом, потому что рабы, привыкшие к работе в поле, ничего не понимали в воинском деле. Удивительно, но внезапно у них появился еще один помощник, который, к неудовольствию Мунно, тоже пытался контролировать рабочий процесс.

Это была Кымлан. Вместо того чтобы вместе с другими женщинами оставаться на кухне, она то и дело мелькала рядом с трудящимися, подсказывала, направляла, хвалила, а иногда и ругала.

– Ён, ты чего, лопату в руках первый раз держишь? Дай сюда, покажу. – Она вырвала из рук растерянного раба орудие труда и спрыгнула в яму. – Копаешь с боков, потом выгребаешь землю. Вот так, понятно?

Потом она бежала к следующей группе и раздавала указания уже там:

– Колья должны быть острыми, чтобы пробить броню. Это не посох для старца, а оружие! Почему они еще не смазаны ядом? Этот состав нужно наносить сразу, он должен хорошо впитаться в дерево!

К удивлению Мунно, мужчины согласно кивали и делали в точности так, как она говорила. Похоже, за время своего пребывания здесь она завоевала уважение и авторитет среди местного населения, и мохэсцы считали ее своей.

– Ты не слышала приказа? Кто тебе разрешил здесь околачиваться? – тихо спросил он, пока Кымлан, мокрая от пота, но довольная, наблюдала за слаженной работой.

– Я допускаю, что ты хороший командир, но вот о простых людях тебе ничего не известно. Они крестьяне! Откуда им знать, как копать ловушки и возводить укрепления? Мало просто отдать приказ, нужно показать, как работать. – Она немного самодовольно усмехнулась и крикнула кому-то из рабов: – Да-да, именно так!

Похоже, она чувствовала себя в своей стихии и наслаждалась процессом.

– Никогда не думал, что меня будет учить рабыня, – разозлился Мунно. Она была права, и это взбесило его.

– Я не учу, а помогаю, разве ты не видишь разницы? А если серьезно… Что происходит? Почему мы в такой спешке строим укрепления? Кидани приближаются?

Ее внимательные глаза обжигали Мунно, как будто она пыталась прочесть его мысли. Он не собирался говорить правду, чтобы не сеять панику, и к тому же был убежден, что все это – лишь запасная мера. Он рассчитывал справиться силами своего отряда и надеялся, что остаток вражеских войск отступит и не доберется до деревни.

– Сегодня в ночь выступаем. Деревня останется практически без защиты, поэтому на всякий случай нужно укрепить периметр, – нехотя ответил он.

– Тебя что-то тревожит, – заметила Кымлан, не отводя глаз от его лица. – Ты о чем-то умалчиваешь.

– Ничего такого, что нужно знать рабам, – отрезал Мунно.

– Рабы – тоже твои люди и имеют право знать, если им грозит опасность. В противном случае, как, находясь в неведении, они смогут защитить себя? Нас же перережут, как скот! Нужно раздать оружие тем, кто в состоянии сражаться, а остальных укрыть…

– Ты сейчас указываешь мне, как править моим народом? – с тихой угрозой в голосе спросил Мунно, повернувшись к зарвавшейся рабыне. – Ты – собственность мохэ, и не тебе давать мне советы. Не забывай, что ты жива только благодаря мне.

Кымлан глумливо фыркнула, чем разозлила Мунно еще больше.

– Спасибо за вашу милость, господин. – Она отвесила насмешливый поклон. – Я считала вас достаточно мудрым, чтобы прислушаться к разумному мнению. Но раз статус главы племени важнее жизней людей, значит, я в вас ошиблась. Однако, если враги придут в деревню, я буду действовать по своему усмотрению, а не по вашему приказу.

Кинув на него острый взгляд, она отправилась на кухню к остальным женщинам.

К вечеру ловушки и укрепления были готовы, рабы вернулись в бараки отдохнуть после тяжелой работы, а для воинов подали ужин. Рудже предложил Мунно и Даону поесть в его доме, но в итоге решили остаться вместе с солдатами для поддержания боевого духа. Ели все вместе возле весело трещавшего костра. Солдаты тихо переговаривались, вспоминая былые битвы, рабыни разносили похлебку и куски вяленого мяса, но Кымлан среди них не было. Видимо, она и правда пользовалась особыми привилегиями, после того как обучила воинов обтачивать стрелы на новый лад.

Мунно не собирался лезть в дела Рудже и уж тем более давать советы по управлению деревней, но непозволительная свобода и авторитет девчонки вызывали опасения. Как бы она не подняла бунт. Особенно учитывая ее новые способности, которые, как она утверждала, все еще пыталась обуздать. Но ведь Кымлан могла и солгать.

Мунно отбросил эти мысли в сторону, поскольку они выступали уже через несколько часов, и воины должны хорошо отдохнуть.

– Возьмите, господин, – тонкий голосок отвлек его от размышлений.

Мунно поднял голову и увидел юную девочку, протягивающую Даону сверток белой ткани, в котором, судя по запаху, лежала еще одна порция мяса. Девушка была неказистая, маленькая и худенькая, из-за чего выглядела нездоровой. Однако ее глаза сверкали, как звезды на черном небе, удивительным образом преображая некрасивое лицо. Друг от неожиданности даже перестал жевать и молча уставился на рабыню.

Выражение лица Даона так развеселило Мунно, что он решил над ним подшутить:

– Почему ты предлагаешь мясо ему? Красивый, что ли?

– Очень красивый! – порывисто ответила рабыня и вспыхнула, как будто проболталась.

Сидящие рядом солдаты расхохотались. Даон густо покраснел и опустил голову, уткнувшись взглядом в свою миску. Мунно никогда не видел его таким смущенным, да еще и из-за женщины, поэтому с интересом наблюдал за его реакцией на искреннее признание молодой рабыни.

– А я что же, не красивый? – посмеиваясь, спросил Мунно. Его заинтересовала эта простодушная непосредственность девчонки.

– Вы… вы тоже красивый, – неуверенно отозвалась она, а затем смело вздернула подбородок, будто решилась на какой-то отчаянный поступок. – Но господин Даон самый красивый воин в отряде! Простите… – Она виновато опустила голову: видимо, наконец-то поняла, с кем осмелилась говорить так непочтительно.

Даон сидел как истукан, сжав челюсти, и словно боялся посмотреть на рабыню, чем вызвал новый взрыв хохота среди солдат.

– Как тебя зовут, девочка? – спросил Мунно.

– Сольдан! – Кымлан подбежала к ним. Она схватила девчонку за руку и, сердито шикнув, задвинула себе за спину.

– Простите, господин, она еще ребенок и не думает, что говорит. Она здесь с десяти лет и совершенно не умеет разговаривать с важными господами. Я прошу за нее прощения, не наказывайте ее.

К его удивлению, Кымлан поклонилась. Видимо, эта девочка была ей очень дорога.

– Не припомню, чтобы ты когда-нибудь так вежливо говорила со мной, – усмехнулся Мунно и посмотрел на еще не ожившего Даона. –