Я хорошо запомнил тот день, когда папа привёл меня в клуб а Олегу. Я тогда боялся и не хотел идти, но папа уговорил. Увидев нас, Олег бросился к папе, они пожали друг другу руки, потом даже обнялись. Называли они друг друга просто по имени, без отчеств, мне было это очень непривычно, папа почти ни к кому из взрослых так не обращался. И я сам с того первого дня тоже стал называть про себя Олега просто по имени. Папа остался посмотреть на мою первую тренировку, и во время неё Олег несколько раз подходил к папе и что‑то ему объяснял.

Потом папа ещё много раз, пока не уехал в Ригу, приходил в наш зал, и они всегда подолгу разговаривали с Олегом. Я чувствовал, что между ними была какая‑то напряжённость, но они оба старались её преодолеть и разговаривали друг с другом хорошо, по–доброму.

Я сказал об этом маме. Она кивнула.

— Да, сынок, я знаю, Сергей мне рассказывал. Олег старался ничем не дать понять, что помнит о том случае. Но он помнил о нём, он просто не мог бы никогда об этом забыть, не тот это человек. Ну и папа – тем более помнил. И что связывало их тогда, да и сейчас связывает (ты же знаешь, наверное, папа звонит иногда Олегу) – так это ты, только ты. Для одного – сын, для другого – ученик. А старая дружба – нет, они оба перечеркнули её и никогда о ней в своих разговорах не вспоминали.

Пока мы разговаривали с мамой, собралась гроза, вдалеке начало громыхать, в ночном небе вспыхивали зарницы. Когда, закончив наконец разговор, мама загнала меня в постель, разразился ливень, струи дождя яростно хлестнули по деревьям, по асфальту, стали ярко вспыхивать молнии, оглушительно грохотало, ночь как будто взрывалась, кипела от негодования, возмущалась тем, что такие хорошие люди так глупо порвали свои отношения. Мне показалось, что эта гроза – какая‑то необычная, очищающая, живая, что она несёт в себе что‑то хорошее, смывает всю грязь и неопределённость, несёт ясность и чистоту.

Я почему‑то решил, что всё будет хорошо. То, что мама рассказала мне всё это, это, конечно, большое потрясение для неё. Нелегко тревожить занозу в душе, которая сидит там уже столько лет. Но занозу всё‑таки лучше вытащить. Надо бы было пораньше, конечно, это сделать, но лучше поздно, чем никогда. А завтра я напишу контрольную, я к ней вполне готов, “сделаю” Тайсона, к этому я готов не хуже, пойду на тренировку, а после тренировки всё расскажу Олегу, вытащу занозу и из его души. Не зря же именно я связываю его с моими родителями. Мне Олег поверит, обязательно поверит. И поймёт. И снова начнёт звонить сюда, а может быть и приходить опять в гости. И с отцом их опять будет связывать старая дружба.

Убаюканный шумом грозы, ласковым урчанием устроившейся на животе Лапушки и этими приятными мыслями, я незаметно заснул.

Проснулся я неожиданно, среди ночи, оттого, что комнату заливал яркий лунный свет.

Сна не было ни в одном глазу. Вскочив с постели, подошёл к окну. Тучи после грозы разошлись, и в чистом небе висела налитая светящимся серебром, показавшаяся почему‑то огромной луна.

Полная луна.

В точности такая, как в прошлом месяце, когда я взял в руки Лунный Меч.

А интересно, вдруг такое удастся и сегодня? Олег говорил, что в ту ночь, скорее всего, это было возможно последний раз, пока ещё цел был старый дом с волшебным разбитым стеклом. Но дом тот вроде так и не собрались до сих пор ломать.

Может, сходить, попробовать?

Я знал, что делать это, тем более без Олега, не надо. И в то же время знал, что не смогу удержаться, всё равно пойду.

Взглянул на часы. Без двадцати два! Надо бежать!

Когда я, запыхавшийся, обогнул старую пятиэтажку, стало ясно, что ничего у меня сегодня всё‑таки не получится.

Скамейки не было, её всё‑таки доломали и куда‑то утащили обломки. Но дело было не в этом.

На том месте, где была когда‑то скамейка, стоял человек.

Я сразу понял, что это Олег.

Олег меня не заметил. Он стоял на одном колене, обратив лицо в сторону церкви. Стоял совершенно неподвижно.

Я тихонько отступил назад. Мне хотелось отдать Олегу Камень, без которого вряд ли удастся попасть в Лунную сказку и взять в руки Меч. Но я не решался. Олег не возьмёт, ни за что не возьмёт. Только зря потревожу человека. Лучше – не мешать.

Я спрятался в тени каштана, того самого, под которым сам Олег стоял в прошлый раз. Прислонился спиной к дереву, обхватывая ствол сзади себя руками.

Каштан – моё дерево, об этом мне тоже рассказал Олег, он и научил таким вот образом заряжаться от каштана здоровьем и силой.

Я стоял, наблюдал за Олегом, ярко освещённым луной, и мне было стыдно. Почему я совсем забыл о нём? Не подумал, что ему наверняка не меньше моего хочется прикоснуться к Мечу. Олег бы про меня не забыл. Он и в прошлый раз ради меня отказался от возможности ощутить себя Вселенной. Хотя знал, что эта возможность – скорее всего последняя. А я, когда увидел луну, об Олеге и не вспомнил, помчался к Необычному Месту один. С Камнем Олега помчался…

Всё‑таки хорошо, что сегодня я не смогу объединиться с Великой Пустотой, стать на какое‑то время всемогущим. Неизвестно, чем бы это могло обернуться. В прошлый раз я удержался от искушения как‑то испробовать на деле ту непредставимую силу, оказавшуюся вдруг у меня в руках. Но тогда не было ещё драки с Бурым, не было проблем с Тайсоном. А сумел бы я не наломать дров сегодня? Тем более, если бы рядом не было Олега?

Страшно даже представить.

А Олег, если всё же Меч окажется у него в руке, сумеет не наломать дров? Что я знаю о нём? Какие проблемы у него в жизни? Наверняка ведь немалые, у такого человека, как Олег, просто не может не быть очень серьёзных проблем. Не появится ли у него искушение решить эти проблемы с помощью Высших Сил?

Вопросы эти были глупыми. Понятно, что искушение у Олега, конечно же, появится. Но он справится с ним. Обязательно. Потому что Олег – не такой эгоист, как я. Он никогда не считал собственные проблемы главными, для него всегда было главным помогать другим, думать прежде всего о других.

Поэтому он ни за что не воспользуется силой Пустоты, которую, как он сам говорил, человек не может контролировать.

Олег долго стоял на колене совершенно неподвижно, и было непонятно, удалось ли ему прикоснуться к Мечу. Потом он встал и, не оглядываясь, так и не заметив меня, ушёл. Какой‑то вялый, с обвисшими плечами, совершенно на себя не похожий.

Мне почему‑то до боли стало жалко его.

В это трудно поверить, но в этот раз мама моей ночной прогулки не заметила. Обрадованный тем, что отпала необходимость оправдываться и успокаивать маму, добравшись, сопровождаемый беззвучно мяукающей Лапкой до постели, я сразу же заснул. И утром проснулся бодрым и решительно настроенным.

День предстоит нелёгкий и очень важный. Но это меня совершенно не угнетало! Наоборот! В теле так и звенело боевое нетерпение. Меня ждут сегодня великие дела! И я справлюсь! Скорее бы начать…