Она указала на книжную полку у него за спиной и тоном гувернантки спросила:

– Итак, вы хотите, чтобы я помогла вам найти книгу. Я теперь уже неплохо знакома с вашей библиотекой.

– Если это поможет мне поскорее убраться отсюда, то да, конечно. – Он отошел, освобождая ей место для поисков.

– Будьте любезны сообщить название, – с подчеркнутой сухостью сказала она.

– «Доводы рассудка» Джейн Остен.

Склонив голову, она изучала корешки книг. Поджав губы, пробормотала:

– Думаю, именно этой книги я тут не видела.

– Вы плохо смотрели. Книга здесь. Бабушка ее уже читала.

Она бросила на него раздраженный взгляд.

– Как я сказала, с вашей библиотекой я уже неплохо знакома, и я бы заметила. Смотрите, здесь есть «Чувство и чувствительность», «Эмма», «Гордость и предубеждение», «Мэнсфилд-Парк». Но «Доводов рассудка» здесь нет. Ваша бабушка, должно быть, ошиблась.

В сердце его закралась тревога, а в голову нехорошее подозрение.

– Очевидно, вы проводите здесь много времени?

– Да.

Теперь уже тревога дала о себе знать спазмами в животе.

– И моя бабушка вас к этому поощряет, несомненно.

Порция сдвинула брови.

– Конечно. Ваша бабушка видела меня здесь незадолго до вашего появления. Должна признаться, мне было немного стыдно, что она застала меня в ночной рубашке, но леди Мортон меня успокоила и настояла на том, чтобы я тут оставалась.

Раздраженно пробурчав что-то себе под нос, Хит пропел рукой по волосам.

– Что такое? Что-то не так?

– Хитрая старая сова, – пробормотал он, оглянувшись на дверь, словно ожидая, что она уже стоит там и, подсматривая, ждет своего часа. – Я мог бы догадаться.

– Вы хотите сказать, что…

– Что моя бабушка намеренно отправила меня в библиотеку, чтобы я принес ей оттуда книгу, которой там нет. Да, именно это я и хочу сказать.

Порция с изумлением смотрела на него.

– Она намеренно отправила меня сюда, потому что знала, что вы тут.

– Намеренно, – эхом откликнулась Порция, внезапно покраснев. – О, вы же не хотите сказать… – Она замолчала.

Хит мрачно кивнул.

– Она помешалась на идее свести нас.

– Но… но я сказала ей, что мы не подойдем друг другу…

– Это не имеет значения. Кое-чего она добилась – устроила так, что вы оказались здесь. И теперь она не хочет сдаваться. – Хит поморщился. Этим фокусам не будет конца. – Но, безусловно, вы могли бы уехать. И это положило бы конец всем хитросплетениям, имеющим отношение к вам и ко мне.

Порция окинула полки тоскливым взглядом.

– Да бросьте, – сказала она. – Мне ни к чему сбегать в Лондон лишь потому, что время от времени мы можем оказаться вдвоем в одном и том же месте. Мы же не испытываем друг к другу нежных чувств. И кому какое дело, если случайно мы окажемся наедине?

Он пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, издевается ли она над ним, знает ли она как сильно его искушает.

– Мне есть до этого дело, – выдавил он.

– Вы ведь не продолжаете думать, что я лелею коварные планы женить вас на себе?

В глазах ее плясали озорные огоньки смеха, и это его несказанно раздражало.

Он желал ее с того момента, как они встретились, еще до того, как он узнал ее имя. Как смеет она притворяться перед ним безразличной? Он видел огонь в ее глазах там, в таверне, и знал, что он все еще волнует ее.

Как ни безрассудно это было, но он испытал вдруг жгучую потребность доказать, что она не настолько невосприимчива к нему, как пытается это показать. Возможно, им двигало уязвленное самолюбие, но Хит придвинулся к ней вплотную, так, что ощутил ее запах – бергамота и лимона.

Порция округлила глаза – невозможно огромные и синие на ее бледном лице. Она отступила и уперлась в стену из книг.

Спасения не было. Хит знал это. И она тоже.

– Не имеете планов? – спросил он. – Признайтесь. Вы здесь только ради этого.

– Нет, – хрипло сказала Порция с большой поспешностью.

– У вас нет желания за меня выйти? – спросил Хит, с вызовом глядя на нее. Он видел, как расширились ее зрачки, когда он наклонился над ней. Глаза ее порхали по его лицу, напоминая ему дикую птицу в полете, боящуюся приземлиться.

Хит провел подушечкой большого пальца по нежной коже ее скулы.

– Я думаю, вы хотите… чего-то. – Порция отчаянно замотала головой:

– Я… я умею себя контролировать.

– Так ли? – спросил он. Слова ее означали то, что она не была невосприимчива. – Когда я рядом, вам необходимо себя контролировать?

– Да. Нет-нет, – заикаясь произнесла Порция и отвернулась. – Я не знаю.

– Хотите, чтобы я вам сказал? – спросил Хит шелковым голосом, глядя на ярко розовую губу, прикушенную белоснежными зубками.

Порция подняла на него измученные глаза и кивнула.

– Хорошо, – пробормотал он, продолжая смотреть на ее рот. Внутри у него все сжалось, когда она обвела нижнюю губу влажным язычком. Хит судорожно вздохнул. И, пустив по ветру все соображения здравого смысла и годы самоконтроля, он прорычал: – Нет, я лучше вам покажу.

Наклонив голову, он прижался губами к ее губам и поцеловал ее. И познал, что такое настоящее безумство, истинное, головокружительное. Зажав губами ее испуганный возглас, он проник в ее рот языком. Руки сами ее обняли. Он приподнял ее, оторвав от пола, и прижал к себе. Не в силах отказать себе в наслаждении, он пил сладость ее рта. Со стоном он отпустил поводья самоконтроля, отдался на волю побуждения, какое испытал еще при первой встрече с ней, на волю желания, терзавшего его с того момента, как он увидел ее впервые, вымокшую под дождем, покрытую грязью, хлеставшую его злыми словами.

Не отрываясь от ее губ, он скользнул ладонями вверх по ее спине, двинулся к груди и накрыл ладонями ее грудь, укрытую лишь тонкой ночной рубашкой. Он мял эти маленькие упругие холмы, словно созданные для его рук. Соски ее восстали, отвердели под его ладонями, и она, всхлипнув, вернула ему поцелуй. Вначале неуверенно, боязливо, потом все более напористо она ласкала языком его язык, а он в это время ласкал ее соски, мечтая сорвать с нее эту рубашку и прикоснуться к живой трепещущей плоти. Ощутить ее сладость на вкус, ощутить на вкус эти твердые маленькие почки.

Он просунул колено между ее ногами, и она прижалась к нему, не ведая, как разжигает его эта неискушенная страстность. Он чувствовал, какая горячая была она там, этот жар прожигал его насквозь, проникая в плоть. Он взял в ладони ее лицо и погрузил пальцы в ее волосы, наслаждаясь осязанием ее шелковистых черных прядей.