– Зря мы это, – сказала я. – По-моему, тебе не надо лететь. По крайней мере, не сегодня. Смотри, что творится.

– Не бойся, с нами ничего не случится, – уверил Павел и набрал чей-то номер на телефоне уже в третий раз.

Мне было как-то не по себе от того, что я, по какой-то неведомой причине, верю всему, что он говорит. А меня сложно назвать человеком легковерным. Но в моей голове творилось чёрт-те что, поэтому… Я взглянула на него. Он расстроился, что ему опять не ответили. Я хотела спросить, кому он так настойчиво звонит, но вовремя догадалась: той самой «зайке», которая подарила ему зажигалку. Я заставила себя подумать о чём-нибудь другом, пока он не прочитал мои мысли, но тут заметила, что он плотнее застегнул куртку и засунул руки в карманы, словно замёрз.

– Что с тобой? Тебе холодно?

– Всё в порядке.

– Я же вижу.

– Ну да, меня чуть-чуть морозит…

– Неправда, в машине жарко… Подожди…

Я дотронулась до его лба.

– Да ты горишь!

– Слушай, просто веди машину, – проворчал он.

– У тебя температура, тебя знобит. Куда ты собрался лететь?

– Я же сказал, мне срочно надо в Москву. Там разберусь.

– Ну конечно! Я разворачиваюсь.

– Я ведь могу заставить, – неубедительно пригрозил он.

– Ну да, попробуй!

Назад дорога казалась легче. Не знаю, то ли метель стихла, то ли это и правда был знак, что лететь ему сегодня нельзя. Но в город мы вернулись в три раза быстрее.

Чтобы не беспокоить среди ночи почтенную чету Майеров, которые должны были выспаться перед своим утренним рейсом, пришлось отвезти свалившегося на меня больного к себе домой. Из головы не выходил наш разговор, но глаза уже слипались.

Я постелила гостю в гостиной и напоила его горячим чаем с теми чудодейственными таблетками от простуды, какие удалось найти в моём пустом холодильнике. Павел уснул почти сразу, как только коснулся подушки. А я ещё долго сводила концы с концами в своём измученном сознании.

В итоге плюнула, встала с постели и, вытащив из сумочки записную книжку, принялась писать, чтобы хоть как-то навести порядок в этом дурдоме.

1. Значит, мама всю жизнь была Стражем, то есть неким «хранителем врат» между измерениями?..Хм, сказали бы мне это неделю назад, смело бы вызвала психушку.

2. Эмма умерла неслучайно, и ясно, что не сама выбросилась с восьмого этажа. Значит, есть люди, причём довольно серьёзные, которым позарез нужен мой кулон. Но у меня, со слов Павла, только половина. Может, поэтому они оставили меня пока в покое? В квартире ничего не нашли и думают, что у меня его нет.

Наверно, наивно на это рассчитывать. Скорее всего, за мной следят… Чёрт, а это уже смахивает на паранойю…

И самый насущный вопрос: «Где вторая половина?» Может, у них? И кто эти загадочные «они», в конце концов? Как мои сны связаны со всем этим? Пожалуй, вопросов больше, чем ответов. И я провалилась в сон прямо за туалетным столиком в спальне.

Нина

Я проснулась от звонка в дверь. Шея сильно затекла и не хотела разгибаться, прошедшая ночь казалась одним странным сном. Если бы не заметка, которую я сделала в блокноте, расписав подробно свои ощущения, мысли и идеи, решила бы, что это был обычный ночной кошмар. Отпечаток чернил со страниц блокнота красовался на руке, ручка валялась под столом.

Звонок не унимался. Я уже в который раз встаю утром в состоянии, похожем на похмелье. Пора всё-таки как-то режим дня наладить.

Ну кто там может быть? Открываю. Женщина лет пятидесяти, с большой сумкой, в короткой мутоновой шубке и шляпке на завитых блондинистых волосах. Припёрлась же в такую рань! Кисло улыбаюсь:

– Здравствуйте, тётя Света.

– Нин! Мы же договорились на десять, ты почему ещё не готова?

Тётя Света, мамина подруга, вошла в квартиру, сразу же устремилась на кухню и начала складывать пакеты с едой. Она всегда была такой – решительной и целеустремлённой. И иногда бесцеремонной. Как сейчас. Ну да ладно, она всё сама соберёт, а я пока умоюсь и оденусь. Одеваться, кстати, надо теплее. Мороз отпустил немного, но там погреться зайти будет некуда, если только в машину тёти Светы, а в её «Матисе» у меня клаустрофобия начинается.

Позвонила тёте Люсе. Мы вышли во двор, погрузились в машину и поехали на кладбище.

– Я вот до сих пор понять не могу, почему я тогда к ней не зашла, – сокрушалась тётя Света, поправляя венки на холодной могиле. – Я в тот день как раз в вашем дворе была. К своему мастеру домой на маникюр заехала. Могла бы зайти, вдруг успела бы…

– Да что можно было успеть, Светочка, – вздыхала тётя Люся. – Она же внезапно умерла. Никто бы не успел.

Я молчала. Мама лежит под этим промёрзшим холмиком земли. Чудовищно нелепо. До сих пор невозможно в это поверить. Мне всё ещё казалось, что она просто уехала. В отпуск…

– …Так Эмма из подъезда вышла как раз, какая-то встрёпанная и взволнованная. Я её окликнула, она как-то испуганно повернулась, дёрнулась, словно не узнала, и в такси скорей села.

Что?!!

– Тётя Света, когда вы видели Эмму?

– Так о чём я и говорю, Нин, ты что, не слышишь? В день Настиной смерти. Наверное, за полчаса до того, как её нашли. Честное слово, если бы смерть не была естественной, я бы решила, что это Эмма её убила.

У тёти Светы всегда было несколько оригинальное мышление, да ещё и язык без костей.

– Зачем Эмме убивать маму? Что за ерунда?

– А она какой-то пакет несла. Может, что-то ценное.

– Тёть Свет, ну как вам не стыдно! Эмма была для мамы как сестра!

– Среди сестёр тоже разное случается! Тебе ли об этом не знать! – фыркнула тётя Света.

Устраивать скандал на могиле матери не хотелось. К тому же с блондинкой спорить – занятие заведомо бесперспективное. Света – блондинка классическая, мелет языком что ни попадя. Но вот информация бесценная в этом словесном недержании порой проскакивает.

Получается, Знак вынесла Эмма. Тогда всё сходится – паспорт она вернула, и почтовое отделение находится в её районе. Но она взяла обе части или только одну? Вот главный вопрос.

– Тётя Света, так, к сведению: Эмма умерла. Её сегодня хоронят, а о мёртвых плохо говорить не принято! – заткнула я рот сплетнице.

Блондинка выкатила глаза, тётя Люся прошептала: «Боже, какой ужас… Пусть ей земля пухом будет…» Постояли ещё в молчании немного, потом я пошла к часовне, раздала нищим денежку, конфет, поставила свечу за упокой, положила записочку. Все это делалось на автомате, мысли же ворочались совсем в другом направлении.