скрёб ногтями десятник беслы с перебитым пулей позвоночником.

Последними из конюшни вылетели, прижимаясь к гривам породистых скакунов, трое воинов. На одном пылал верхний кафтан и он, вращая зажатой в руках саблей, дико орал. Если бы это не были егеря, всё могло бы получиться. Суматоха, дым, выстрелы, ржущий и несущийся в опор табун обезумевших лошадей! Но – грохнул короткий залп, пробитые пулями кони вздыбились и упали на дорогу. Тут же добили и их хозяев.

– Часа полтора ещё будет всё пылать, – кивнул на пожарище Осокин. – К этим, которые в доме, пока никак не подступиться. Огонь не даст. Перекусить, что ли, пока? – И он достал из гренадной сумки пару сухарей. – Алексей Петрович, будете?

– Свои есть, – хмыкнул Егоров и потянул клапан «гренадки». – Митрий Ляксандрович, извольте откушать, пока свободное время есть. С разносолами, вы уж извините, у нас не очень, только если вяленым мясцом с сухарями отобедать. Зато во флягах вода наичистейшая. Ну прямо сущая мальвазия, прямо как в Бухарестской ресторации. Вот вам истинный крест, ох как вкусна, – отхлебнул он из посудины.

– И как только сейчас жрать-то можно? – сплюнул в раздражении Толстой. – Меня от этого палёного запаха шкур и мяса наизнанку выворачивает. Сколько там сейчас сгорело всего?

– Самое время, как вы выразились, «жрать», Дмитрий Александрович, – улыбнулся Осокин. – Потом и не знаю даже, когда удастся. Ещё во-он сколько недобитков в доме осталось. Выковыривай их как блох. Да и со второй половиной беслы тоже пока ничего не ясно. Когда их сюда ожидать?

– Придут волки, придут к логову, – проговорил, пережевывая сыровяленый кус мяса, Егоров. – А Тимофей Захарович прав, Митенька, он как старый и исправный солдат завсегда готов подкрепиться, и ему никакой запах в этом не помеха. Потому как он твёрдо знает, что мёртвый враг, он уже всё, он для настоящего воина завсегда розами и фиалками пахнет.

– Тьфу ты, воду дайте, садовники, – проговорил, сплюнув, майор. – Никак не могу я к такому привыкнуть. После штурма Измаила целый месяц этот запах горелой плоти в носу стоял, а вот теперь ещё и это, – кивнул он на пожарище.

– Уважаемый Ахмед бек, я полагаю, что вам лучше отступить в сторону Бабадага или Браилова, – глядя в глаза паше, проговорил Фарханг. – Это явно не все силы, которые сюда переправляют русские. И вы вряд ли сможете им тут противостоять.

Комендант Исакчи осторожно высунулся из-за фашины и оглядел подступы к крепости. Внизу хлопнуло несколько выстрелов, и ему под ноги упал с простреленной головой телохранитель.

– Повелитель, прошу вас, осторожнее! – Начальник личной охраны оттеснил пашу за укрытие и извиняюще склонился: – Простите мне мою дерзость, но зелёные стрелки русских очень точны, только в моей сотне потеряно уже семеро. А ведь они стараются бить на выбор, только лишь топчу и командиров.

– На всё воля Аллаха, – оборвал его комендант. – Я не боюсь смерти. Фарханг, я не вижу там, у русских, никаких подкреплений, – обратил он взгляд на одетого во всё чёрное воина. – Может быть, это все их силы? Дождёмся к себе помощи от визиря и утопим их в реке.

– Суда, вы видели их корабли на реке? – задал тот вопрос коменданту. – Их нет, уважаемый паша, а значит, они ушли за новой партией десанта. В противном случае они бы стояли у берега и поддерживали своих воинов огнём.

Внизу раздались хлопки пушечных выстрелов, и несколько ядер ударили по крепостному валу.

– Повелитель, русские выкатили из захваченных укреплений пушки и теперь бьют из них по нам! – доложились люди из свиты. – Их егере не дают стрелять нашим топчу. Всякий раз, когда они готовят орудия к выстрелу, теряют много людей. У нас уже почти не осталось умелых канониров. Многие из них убиты или ранены.

– Сейчас в этой крепости три алая пехоты, включая отборную – янычар, и ещё есть тысяча конных сипахов, – комендант обвёл взглядом окружающих. – Русских в три раза меньше, чем нас. Пока к ним не пришли подкрепления, мы их сможем уничтожить. Готовьте своих людей к атаке!

Окружающие пашу командиры поспешили к своим подразделениям, а сам Ахмед бек повернулся к беслы.

– У тебя тут сотня всадников, Фарханг. Ты не желаешь добыть для конной гвардии султана ещё толику славы?

– У нас другие задачи, уважаемый паша, – хмыкнул тот. – Я уже хотел уводить свою сотню из крепости, но боюсь, что теперь мне придётся задержаться, для особого дела.

– О каком деле ты говоришь? – спросил его озадаченный комендант.

– Я не хочу, чтобы в руки русских попал комендант Исакчи и само знамя крепости, – дерзко глядя в глаза Ахмед бека, проговорил Фарханг. – И на это у меня есть особые полномочия от визиря. Я вижу, что не могу вас оградить от опрометчивых решений, уважаемый, но исполнить приказ нашего общего повелителя постараюсь. У нас уже есть под охраной одно знамя османской твердыни, пусть будет и второе. И всё же ещё раз позволю себе дать вам совет – отложите свою атаку и отойдите на соединение к главным силам, в противном случае вы потеряете и саму крепость, и её гарнизон. У вас тут очень слабые укрепления. И перед вами не простой противник, а тот, который никогда не проигрывает. Этот полк русских зелёных стрелков особый, мне самому приходилось иметь с ним дело. Подумайте ещё раз, уважаемый паша. Как только сюда прибудут основные силы неприятеля – вам конец. Вы не сможете ему долго здесь противостоять. А этой опрометчивой атакой дадите возможность разгромить себя даже их малым количеством.

– Я сам разгромлю русских и доложу визирю о твоей трусости, – скривился Ахмед бек. – Вместо того чтобы повести своих воинов в бой, ты ищешь лишь пути отхода и прикрываешься каким-то особым делом.

– Никто не смеет упрекать меня в трусости, – глухо проговорил Фарханг, взявшись за рукоять сабли.

Сразу несколько телохранителей паши направили на него стволы ружей.

– Мы с тобой ещё увидимся в шатре у визиря после моей победы, – процедил паша. – Кто ты теперь такой, без своего алая, с горсткой сбежавших с Измаила недобитых горцев? Беги теперь прочь и от Исакчи! Трубите сигнал в атаку! – махнул он рукой своим людям. – Пехота бьёт по центру. Алаю сипахов атаковать русских с правого фланга!

Под рёв труб и грохот барабанов толпы турецких воинов бежали с вала на залёгшие цепи зелёных стрелков. Южные ворота распахнулись, и оттуда выкатилась конница.

Дав несколько залпов, егеря отбегали к двум идущим мерным шагом колоннам Углицкого пехотного полка. На месте, подле крепости, осталось лишь несколько пионеров, которые и