— Все правильно. — Я с тяжелым вздохом поднялся из-за стола, застегнул пиджак и вышел в коридор.

— Ой, — тихонько выдохнула при моем появлении Марианна Гриди, дочь главы имущественного департамента мэрии. — А я к Артуру…

— Идем… — Я ухватил девушку под локоть и повел по коридору. — Что у тебя стряслось? — спросил, когда дежурный уже не мог нас слышать.

— Отпустите! — потребовала Марианна, впрочем не повышая голоса. — Мне нужен Артур!

— Он здесь больше не работает.

— Тогда скажите, где его найти, — потребовала девушка, пытаясь высвободить руку.

Я не отпустил. Завел в комнату для отдыха и только тогда произнес:

— Артур мертв.

Марианна враз осунулась, шумно вздохнула и попросила:

— Отпустите. Мне надо идти.

— Рассказывай, — потребовал я.

В девичьих глазах заблестели слезинки, но она пересилила себя и надменно вздернула носик:

— О чем это вы?

— Марианна, ты видела Артура только один раз. Известие о его безвременной кончине вряд ли выбило бы тебя из колеи, не ожидай ты от него помощи.

— Ерунда!

— Вовсе нет, — покачал я головой, — особенно если учесть обстоятельства нашего знакомства. Выкладывай.

Марианна скрестила на груди руки и ответила отказом:

— Вы расскажете отцу. С тем же успехом я могу обратиться за помощью сразу к нему.

Я окинул внимательным взглядом давно уже сформировавшуюся девичью фигуру и уточнил:

— Надеюсь, ты не беременна?

— Как только у вас язык повернулся такое сказать?! — вспылила Марианна, заливаясь густой краской.

— Если ты не беременна, нет никаких причин сообщать о твоих неприятностях отцу, — заявил я, слегка покривив душой. — До определенного предела…

— Я не беременна!

— Тогда что?

Девушка уселась на ближайший стул и закусила губу.

— Меня шантажируют, — призналась она. — Вы можете…

— Виктор, — подсказал я. — Меня зовут Виктор.

— Виктор, вы можете помочь? — выдавила девушка. — Фотографии… если мама увидит эти фотографии, она этого не переживет. Они не совсем приличные, а у нее слабое сердце.

— Кто шантажист? Фотограф? Как его… Жорж?

— Жорж Кук, — подтвердила Марианна и расстегнула сумочку. — Он пообещал отдать негативы за две тысячи, но у меня столько нет. Я просила о рассрочке, но ему деньги нужны не позднее вечера. — Девушка вытащила из кошелька тоненькую пачку банкнот и стиснула их так, что побелели пальцы: — Шесть сотен — это все, что удалось собрать. Я подумала, что Жорж испугается полицейского и согласится на эту сумму. — Она резко вскинулась и протянула купюры. — Виктор, вы мне поможете?

— Убери деньги, — потребовал я.

— Но…

— Марианна, я помогу тебе, — пообещал я, усаживаясь напротив, — но сначала ты должна обо всем рассказать. Что на снимках?

— Мы просто дурачились, — пролепетала девушка, вновь покраснев. — Ничего особенного, но мама…

— Сколько всего фотографий?

— Не знаю. Даже не знаю…

Я обреченно вздохнул, с трудом удержался от ругательства и задал очередной вопрос:

— Раньше Жорж уже требовал деньги?

— Нет. Никогда! Не знаю, какая муха его укусила. Он всегда был таким милым…

— Когда и где вы должны встретиться?

— Виктор, вы ведь не скажете отцу? — с надеждой спросила Марианна. — Пообещайте!

— Обещаю, — уверил я девушку, раздраженный невозможностью дать делу официальный ход. Если негативы станут вещественными доказательствами, шумихи не избежать; рано или поздно об этой пикантной детали пронюхают газетчики и разразится скандал.

— Спасибо! — часто-часто заморгала Марианна, пытаясь справиться со слезами, и вновь сунула мне стопочку купюр. — Возьмите.

— Деньги не понадобятся, — отказался я. — Скажите лучше, где вы с ним встречаетесь.

— У него на квартире, сегодня в восемь вечера.

— На той самой квартире, откуда я тебя вытащил? Он не переехал?

— Нет, не переехал.

— Отлично. — Я протянул девушке визитную карточку и попросил: — Позвони мне завтра. И приведи себя в порядок, а то все решат, будто я довел тебя до слез.

Марианна кивнул, утерла платочком слезы и достала из сумочки пудреницу.

— Все будет хорошо, — пообещал я, выпуская девушку из комнаты для отдыха.

— Спасибо, Виктор, — прошептала Марианна, поправила шляпку и зацокала каблучками по коридору.

Я проводил ее фигуру задумчивым взглядом и вернулся в кабинет.

— Все в порядке? — уточнил Алан Портер.

— Более-менее, — вздохнул я, усаживаясь за стол.

— Кто такой этот Левин? — полюбопытствовал детектив.

— Стажер, — не стал отмалчиваться я и пояснил: — Зарезали пару месяцев назад. Знакомая приходила.

— Ну и дела! — присвистнул Алан и вдруг прищелкнул пальцами: — Да, тебе звонили! Я сказал, что ты подойдешь с минуты на минуту, сообщение оставлять не стали.

— Спасибо, — кивнул я, пододвинул к себе телефонный аппарат и позвонил в контору Брига. — Поговорил? — спросил, когда меня соединили с медиатором.

— Действуй, — разрешил Алекс.

Я кинул трубку на аппарат и взглянул на хронометр.

— Пора закругляться, пожалуй, — решил, поднимаясь из-за стола. — Продолжим завтра.

— Еще немного поработаю, — заявил Алан. — Просмотрю протоколы. Возможно, мы что-то пропустили. Ничего, если позвоню тебе вечером?

— Собираюсь заскочить в боксерский зал. — Я написал телефонный номер клуба и передал листок детективу. — Если что, звони туда.

— Хорошо.

Но в боксерский зал, как бы сильно ни хотелось сбросить напряжение, по понятным причинам я не пошел. Через четверть часа я стоял на площади перед мэрией, курил и обдумывал предстоящий разговор.

Больше, конечно, курил; ничего путного в голову не шло.

Намереваться допросить одного из наиболее влиятельных членов городского совета втайне от непосредственного руководства — затея не из лучших. А уж когда из фактов — лишь невнятные слова человека, который в случае очной ставки будет все отрицать, — можно заранее писать заявление на увольнение по собственному желанию.

Вся надежда — на покровительство мэра да благоразумие советника. На чудо, если называть вещи своими именами.

Выкинув окурок в урну, я поднялся на крыльцо, прошел в вестибюль мэрии и продемонстрировал охраннику служебный значок.