– Ты не знаешь, какие они быстрые, – пробормотал папа. У него был совершенно опустошенный вид. От моего отца осталась пустая скорлупка.

– Но вы-то знаете, – сказал Уитакер. – Так что мы будем знать, к чему готовиться. Вдвоем мы с ними справимся.

Папа грустно усмехнулся:

– Я буду проклят и если поеду, и если останусь. Какое же мне принять решение? – Он склонился над краем кровати и хотел было взять маму за руку, но вовремя остановился. – Сара, я не знаю, что делать. Если бы ты только могла помочь мне сделать выбор. – Папа, всхлипывая, уткнулся лицом в простыню.

Я опустилась на колени рядом и прижалась к нему. Теплая сладость меда почти заглушила запах горелой плоти и волос, исходивший от мамы.

– Папа, – тихо сказала я, чтобы больше никто не услышал. – Помнишь, ты говорил мне про пчел и улей? И что поступок одного человека влияет на всех?

Помедлив несколько долгих секунд, он кивнул.

– И что, даже если кажется, что это невозможно, мы должны выполнять свой долг друг перед другом ряди всеобщего блага?

Снова кивок.

– Вы нужны нам. Вы оба, – с нажимом произнесла я. – Мы должны увезти маму из Эмити-Фолз.

– Мы? – повторил он, не понимая, что я имею в виду.

– Да, мы. Мы все поедем. Сэм, Мерри, Сейди и я. Мы будем держаться вместе.

Он покачал головой:

– Нет. Нельзя бросить пчел. Не на такой долгий срок. – Папа приподнялся, и по его глазам я увидела, что у него начал складываться план. Когда он повернулся к Уитакеру, его взгляд уже был ясным и сосредоточенным. – Я буду у тебя в неоплатном долгу.

Уитакер протянул руку, помогая папе подняться.

– Я… Не хочу вас торопить, но, наверное, будет лучше выехать при свете дня.

Небо порозовело от утренних лучей. Цветочные поля, еще вчера пышно зеленевшие, превратились в дымящееся пепелище. Папины губы дрогнули. Он ненавидел принимать решения второпях и часто откладывал их на следующий день, чтобы составить список, взвесить все за и против, прежде чем окончательно сделать выбор.

– Док, ей можно сейчас ехать?

Доктор Эмброуз потеребил краешек простыни:

– Если уж ехать, то лучше прямо сейчас. Возьмите побольше повязок и мед. И еще вот это, – добавил он, доставая из саквояжа небольшой флакончик. На этикетке тонкими линиями было выведено: «Хлороформ». – Если она начнет просыпаться до того, как вы доберетесь до города, капни немного этого раствора на платок и поднеси к ее носу. Это ее усыпит, и ей не придется мучиться от боли.

Папа забрал флакончик.

– Сколько с меня?

Доктор только отмахнулся:

– Расплатишься, когда вернешься. Это не срочно, Гидеон. Я же знаю, ты всегда возвращаешь долги.

Они пожали друг другу руки, и доктор выскользнул из комнаты. Мне показалось, что за дверью он наконец вздохнул с облегчением.

– Мы возьмем повозку, – решил папа, но тут же нахмурился. – Но я не хочу оставлять вас совсем без лошадей.

– Возьми обеих. Так вы быстрее доберетесь.

Он повернулся к Уитакеру:

– Сколько времени нам удастся выиграть, если поедем короткой дорогой?

– Я бы сказал, день, может два, сэр.

Обычно дорога из долины занимала неделю.

– Я соберу припасы, – предложила я. – А Мерри и Сейди могут наполнить повозку свежим сеном. Сверху положим одеяло – так маме, наверное, будет удобнее.

Папа протянул руку и взял меня за подбородок.

– Спасибо, Эллери. – Он бросил последний неуверенный взгляд на маму, а затем в два шага вылетел из комнаты и увел с собой Уитакера, готовясь действовать. – Карта в гостиной.

Их голоса стихли в глубине дома. Я знала, что пора собирать их в дорогу, но еще немного постояла у маминой кровати. Мне не хотелось выпускать ее из виду даже на секунду. Когда я теперь ее увижу? Что, если с ней, или с папой, или с ними обоими что-нибудь случится? Что, если… Горячие слезы полились по щекам – а мне-то казалось, что я уже их все выплакала.

– Эллери! – позвала Мерри, заглядывая в комнату. Сейди уже наступала ей на пятки. Ее глаза блестели от тревоги и страха. – Теперь можно заходить?

– Да, конечно, – сказала я, утерев слезы.

Мерри занимала Сейди, пока доктор Эмброуз возился с мамой. Их ночнушки были перепачканы землей и сажей, но они успели отмыть лица и руки, натерев кожу до красноты.

– Она спит? – прошептала Сейди, на цыпочках входя в комнату.

Я порадовалась, что большая часть маминых ожогов скрыта под простыней.

– Вроде того, – ответила я, усаживая сестренку себе на колени. Она давно не позволяла мне вот так ее обнимать, так что я ждала возмущений с ее стороны. Но Сейди только крепче прижалась ко мне. – Доктор Эмброуз сказал, что так ее тело само себя лечит. Ей нужно много отдыхать.

– Папа с Уитакером рассматривают карты, – заметила Мерри. Она никогда ничего не упускала.

– Они повезут маму в город. Ей нужно больше лекарств, чем есть в наших запасах.

– Но я не хочу, чтобы папа уезжал! – воскликнула Сейди. Ее голос надломился. – Вдруг снова будет пожар? Кто нас защитит?

К горлу подступили рыдания, и лишь огромным усилием воли мне удалось их сдержать. Мне так хотелось разреветься, заплакать, как маленькая девочка, которой я себя чувствовала, но какой от этого толк? При сестрах я должна была оставаться сильной.

– Мы с Сэмом о вас позаботимся. Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось, обещаю. Сейчас нам всем нужно быть очень-очень сильными. Ради папы.

– И мамы, – добавила Сейди.

– И мамы, – согласилась я, поцеловав ее в макушку. Ее волосы посерели от пепла и пропахли дымом, но сквозь гарь я все равно чувствовала знакомый запах своей сестренки. – Нам нужно много всего сделать, прежде чем они отправятся в путь. Вы мне поможете?

Они кивнули, и, в последний раз взглянув на маму, мы вышли из комнаты.

* * *

– Думаю, на этом все, – заявил Уитакер, затолкав на место последний мешок, прежде чем усесться на козлы повозки.

Солнце поднялось над горами, заливая долину золотым светом. В воздухе разносились птичьи трели, приветствующие рассвет. Если забыть о дыме, который все еще поднимался от сожженных полей, и о маленькой неподвижной фигурке, осторожно уложенной в кузов повозки, это утро было похоже на любое другое.

– Мне только нужно… Кажется, я забыл… Дайте мне минутку, – пробормотал папа и побежал к ульям.

– Куда это он? – спросил Уитакер, провожая его взглядом.

– Наверное, хочет предупредить пчел, что вернется не скоро.

– Предупредить пчел? – с сомнением повторил он.