— А то что? Убьете? — Мойзес приподнял голову и посмотрел сверху вниз на Фомина, причем это ему удалось даже в столь неудобном положении. — Я из ЧК, а вот вы — одиночки, охотники, на которых в любой момент самих может начаться охота!

— А что? Вам не страшно умереть в жутких мучениях? — Фомин поднял бровь. — Испытать на себе хоть частично те страдания, которые вы причиняли несчастным?

— Помилуйте, господин подполковник! — Мойзес даже заулыбался. — Вы офицер, честь для вас не пустой звук, как для ваших благородных спутников! Вы что, сами… — он несколько помедлил, смакуя, — как это поточнее сказать, пытать меня будете? А вдруг за мной следом еще товарищи едут или я, предположим, к определенному сроку вернуться должен?

— Нет, это вы меня помилуйте, любезнейший! — Фомин вскинул ладони. — Я? Вас? Пытать? Нет! Нет! Как вы могли подумать такое?! — глаза его сузились, а голос стал тверже металла. — Твой гаденыш, этот, Трифонов! Да за жизнь свою поганую он же тебя голыми руками, зубами рвать будет! В одном ты прав! Времени у нас мало! Ну да ничего, управимся!

— Ничего у тебя не выйдет, штабс! — Мойзес рванулся к Фомину. — У тебя на морде любопытство написано! Ты один ведь не испугался, не испытал отвращения! Удивлен был. Да! Ты знал, что это! — он отвел глаза в сторону портфеля, лежащего у машины. — Именно удивлен, изумлен, но не испытал того страха, что был на лицах твоих людей, когда ваш барон из портфеля моего достал…

Удар отбросил Мойзеса назад.

— Ты… Ты! Откуда знаешь?! — Фомин тяжело дышал. — Откуда ты знаешь?! — он схватил Мойзеса за грудки.

— Я все знаю и вижу! — губы Мойзеса тронула змеиная улыбка. — Он мне и еще кое-что на ушко шепнул…

Дальнейший миг растянулся, время застыло. Фомин кинулся к Мойзесу. Как на замедленной кинопленке потекли кадры: подбежавший Путт схватил его за одну руку, вторую руку пытался отодрать от горла чекиста Шмайсер. Мойзес хрипел, закатив глаза, на штанине расплывалось мокрое пятно…

— Спокойно! Спокойно! — Путт тряс Фомина за плечи.

— Да всё! Всё! — Фомин сел, глубоко дыша. — Всё! Я его не убил?

— Нет! — Шмайсер склонился над Мойзесом, похлопав его по щекам. — Жив, падла! Этих гнид так просто не раздавишь!

— Покарауль-ка! Нам с капитаном переговорить нужно! — Фомин тяжело встал. — Пойдем Андрюша, отойдем!

«Он просчитал все или действительно увидел? — мысли лихорадочно бегали в голове. — Нет, он действительно видел! Я сразу почувствовал, как он… Он пытался меня… Это чувство зябкости! Я ведь тогда, в шахте, не рассмотрел внимательно! Думал, глумились они над телами просто! А там знаки колдовские вырезаны были! На лбах, на плечах… И то, что рассказал этот скот, Трифонов…»

Сделав с добрых полсотни шагов, Фомин остановился, глянул через плечо на Шмайсера, стоявшего рядом с лежащим без сознания Мойзесом, и тихо заговорил:

— Кончать его надо, Андрей, и побыстрее!

— Да ты чего, Семен! Такой язык! Он нам все, что хочешь расскажет!

— Думаешь?

— А как же! Посмотри, как его матросня боится! Он ведь здесь, в Перми, одна из гэбистских шишек!

— Андрей, нет еще НКГБ!

— Да какое, к чертям, — Путт заметил, как едва уловимо вздрогнул Фомин, — НКГБ! Ты же понимаешь, что нам сейчас, в свете того, что мы хотим сделать… Ну, ты чего? Передумал, что ли? Ты же сам говорил… Император Михаил еще жив! Ну же, Семен!

— Да ты не понимаешь! — Фомин с силой сжал кулаки. — Он не просто человек…

— Еще бы! — Путт хмыкнул. — Конечно, не простой человек! Он мразь, каких поискать надо! Но, самое главное, что эта мразь нам может сейчас очень сильно помочь!

— Ладно! — сказал нерешительно Фомин, чуть помедлив. — Только я прошу тебя, Андрей, не вмешивайся! И уведи наших за дом!

Пока Путт разговаривал со Шмайсером и Поповичем, Фомин успел окончательно успокоиться и выкурить папиросу, обдумывая предстоящий с чекистом разговор.

— Я готов! — подошедший Путт посмотрел вопросительно. — Пошли?

— Пошли! — Фомин кивнул на озерцо за домом. — Прихвати ведерко!

От выплеснутой воды Мойзес закашлялся, отвернул лицо в сторону. Фомин перевернул ведро и сел рядом:

— Ну!

— Что ну? — Мойзес поморщился, фыркнул, сдувая капельки воды. — Я — не лошадь, вы не конюх, чтобы понукать!

— Я повторяю вопрос, — Фомин собрался, сдерживая закипающую ярость, — что вы тут делали?

— А сами вы не догадываетесь?

— Догадываюсь! Меня интересуют детали. Которая, — он кивнул в сторону места в машине, где сидела девушка, — по счету? Кто из них, я имею в виду матросов, еще в курсе, вы понимаете, о чем я?! Кто еще помогал?

— Она — седьмая. Матросы ни при делах, помогал Якобашвили, его застрелили. Я, надеюсь, исчерпывающе отвечаю?

— Вполне!

— Я могу задать вам один вопрос?

Фомин кивнул.

— Вы оказались не просто так? — он с намеком вытянул, как показалось Фомину, шею в сторону шахты или, может быть, размял затекшие плечи.

— А с чего вы решили? — Фомин постарался сделать безразличное лицо, но внутри все сжалось в комок.

— Вы все, по крайней мере, вы двое, старшие офицеры, это видно и по выправке, и по вашему общению между собой. На форме были знаки различия, но вы их почему-то спороли. Вон, ткань неравномерно выгорела! К тому же двое немцы, хоть и великолепно знающие русский язык и манеры. Вы, — он кивнул на Путта, — кадровый германский офицер, не унтер, но и не старший начсостав, хоть и пытаетесь скрывать это. Ваш коллега, — Мойзес принял поспешный взгляд Фомина как одно очко в свою пользу и продолжил уверенным голосом, — пусть и не имеет вашей великолепной выправки, но также удостоился чести служить офицером в императорской армии. Более того, под формой у него, как я уже заметил ранее, офицерский китель. Да и медали его звенят…

Фомин машинально приложил правую руку к груди, ощутив под тканью твердость металла, прижал. Мойзес победно сверкнул глазами, продолжил:

— Действуете вы слаженно, хорошая подготовка чувствуется. Вот только оружие мне ваше незнакомо, на английское, да и на немецкое вроде не похоже. Подполковник в группе старший, и не только по званию, но решения принимаете, советуясь друг с другом, — он помедлил, поочередно вглядываясь в их лица. — Вернее, приняли! Не удивляйтесь, я вижу это! В самом начале нашей беседы вы были более встревожены, чем теперь! Такое впечатление, — Мойзес на миг задумался, подбирая слова, — что вы успокоились после того, как приняли важное решение, решились на что-то после того, как получили какую-то информацию от Трифонова, что-то очень важное… Подождите… Вы за Михаилом Александровичем пришли!

— Вы, — Путт сглотнул, поглядел на несколько помрачневшего Фомина. — Удивительно догадливы…