Я выхожу в коридор. Он заканчивается застекленной двустворчатой дверью, но стекло почти полностью завешено темной шторой. Через щель пробивается свет от монитора и виден краешек полированного деревянного стола; изнутри доносится приглушенный голос. Наверное, это мистер Миллер разговаривает с полицией.

Я прислоняюсь к стене между двумя фотографиями, готовая ждать сколько потребуется. Но тут что-то шаркает по полу кабинета, и одна из створок двери начинает открываться. Я торопливо выпрямляюсь и стараюсь принять растерянное выражение. Не то чтобы мне приходится сильно стараться.

После встречи с миссис Миллер ее муж представлялся мне иначе. Если она будто сошла со страниц старого журнала для домохозяек, то он больше похож на бабушку. Выгоревшие на солнце джинсы, рубашка с закатанными рукавами – если когда-то она и была накрахмалена, то теперь и не скажешь. Он вырос в Фалене, как и мама, напоминаю я себе. Поэтому я его и ищу.

– Ох, – восклицает он, встрепенувшись. – Я не знал, что у нас…

Он осекается, и на его лице появляется уже знакомое выражение. Настороженное и удивленное, словно я то ли пугаю его, то ли вызываю оторопь.

– Простите, – говорю я, – я искала туалет. – И добавляю, хотя в этом, скорее всего, нет нужды: – Я внучка Веры. – Я тычу пальцем на свое лицо, доказательство, с которым была рождена. – Марго.

– Марго, – повторяет он. – Боже мой. – Тут он, кажется, вспоминает о манерах и пожимает мне руку. Ладонь мозолистая, как у бабушки. – С приездом, Марго.

Он продолжает смотреть на меня во все глаза. Если он знал маму, могу себе представить, насколько дико ему, наверное, видеть меня – ее копию.

– Извините, что без предупреждения, – говорю я. – Тесс позвала нас на завтрак. Надеюсь, вы не против.

– Конечно, нет, – машинально отзывается он и тепло улыбается. – Давно ты в городе?

– Нет. – Если он действительно только что разговаривал с шефом полиции, то должен это знать, но раз ему хочется делать вид, что я просто новая подруга его дочери, пусть так.

Он обходит меня и жестом приглашает вернуться с ним на кухню. Я иду, но медленно. Чтобы завести разговор о маме, мне нужно больше времени.

– Как тебе Фэрхейвен? – спрашивает он.

– Хорошо. Я жалею, что не приехала раньше.

Из коридора мы выходим в небольшую гостиную с парой диванов и камином. Мистер Миллер встает рядом со мной, и какое-то время мы молча смотрим из большого эркерного окна поверх крыльца, в сторону Фэрхей- вена.

– Мама почти не рассказывала про ферму, – говорю я. Мистер Миллер старше мамы – она ведь родила меня совсем молодой, – но их жизни должны были пересекаться, хотя бы немного, особенно если он вырос здесь, а она – совсем рядом, в том доме, от которого мы сейчас не можем отвести взгляд. – Вы ее знали?

Он искоса поглядывает на меня.

– Я правильно понимаю, что ты про Джо?

– Да. – Его вопрос звучит странно, но мое недоумение вытесняется шквалом эмоций, которые вызывает звучание ее имени. Знакомого, живого имени. Он знал ее. Он правда ее знал.

– Да, – говорит он. – Ну, немного. Но она была еще ребенком, когда я уехал из Фалена в колледж. А к тому времени, как вернулся, ее уже не было. Вы приехали вместе?

Его вопрос меня смешит.

– Нет, я одна.

– Что ж, прости, но мне почти нечего про нее рассказать. Они всегда держались особняком.

– Бабушка и мама?

Он хмурится.

– Нет, – произносит он. Медленно, осторожно. – Она разве не…

– Разве не что? – озадаченно спрашиваю я и вижу, как у него отвисает челюсть.

– Нет, ничего. – Он прочищает горло. – Пойдем-ка завтракать. Я умираю от голода.

Не дожидаясь меня, он идет дальше. Я тащусь поодаль, обдумывая выражение его лица и то, как резко он закрылся, – так делают взрослые, когда хотят сказать: «Тебе это не нужно. Меньше знаешь – крепче спишь».

Разбежались.

На кухне Илай клюет носом, подперев подбородок рукой, а Тесс, сосредоточенно закусив губу, возводит башню из булочек и круассанов. Бабушка явно чувствует себя не в своей тарелке, и на секунду мне становится ее жаль. Но потом я вспоминаю о секретах, которые стоят между нами и которыми она не хочет делиться.

– Тесс, – говорю я, и она подпрыгивает, а булочная башня опрокидывается. – Ты готова?

Уголки ее губ ползут вверх. Вот кто всегда готов ко всему. Всегда в деле, каким бы это дело ни было.

– Напомни, куда мы собирались?

Я знала, что могу на нее рассчитывать.

– Ты обещала показать мне город.

– Да, точно. – Она поднимается из-за стола, обходит меня и направляется к двери, где стоят ее белоснежные кроссовки.

– Мне обязательно идти? – бурчит Илай, не открывая глаз. – Хотя нет, не отвечай. Я пойду спать.

– Здесь? – спрашивает мистер Миллер. Игнорируя гору снеди, приготовленной его женой, он деловито поджаривает тост на кухонном острове. – Так мы тебя уже усыновили, Илай? Твои родители не против?

Илай осоловело хлопает глазами.

– Не, им нормально. Они постоянно говорят, что я им слишком дорого обхожусь.

– Но не так дорого, как я, – радостно ухает от двери Тесс. Балансируя на одной ноге, она натягивает кроссовок на другую. Мистер и миссис Миллер смеются, из чего я заключаю, что это была шутка. Я никогда не говорю о деньгах в таком тоне. И, судя по лицу бабушки, она тоже.

– Зачем вам в город? Что вы там не видели? – Она поджимает губы. Холодная, чопорная. Совсем не похожа на ту женщину, которая обнимала меня утром.

– Я покажу ей бассейн, – говорит Тесс. – И все злачные места. И черный рынок. И…

– Да, – перебиваю я, – и все остальное. – Хочется поскорее уйти отсюда, подальше от тяжелого взгляда бабушки. Уйти и поискать в этой истории белые пятна, которые я смогу заполнить.

Бабушка коротко вздыхает и поднимается из-за стола. Каждое движение отточенное, уверенное, не то что у мамы. Мама много суетится, вечно снует туда-сюда, и я невольно задумываюсь, отличаемся ли мы с ней в глазах окружающих так же, как она отличается от бабушки.

– Я бы предпочла, чтобы ты поехала со мной домой, – говорит она. Сама вежливость – мы все-таки не одни, – но я слышу, что за ее вежливостью кроется приказ.

Я награждаю ее лучшей из своих улыбок.

– Знаю, но я никогда не была в Фалене. Хочется посмотреть, откуда родом моя семья.

Я тоже так умею. Колко и бритвенно-вежливо. Нравится ей это или нет, но я все выясню. В конце концов, она утверждает, что ничего от меня не скрывает. Если так, ей не о чем беспокоиться.

– Марго, – произносит она, но Тесс уже открывает дверь.

– До вечера, – бросаю я через