хранить верность моему слову, ни действием, ни помыслом не причинять вреда народу гномов, и по собственной воле с чистым сердцем обязуюсь соблюдать эту клятву…

Я повторил за Тиглетом произнесенные им слова, а затем отошел от саркофага на несколько шагов, чтобы снова полюбоваться им. Все-таки гномы обладают редким талантом работы с камнем: выполнить такую тонкую работу ни людям, ни оркам было бы, пожалуй, не под силу.

— Пойдем.

Тиглет прошелся по залу, одну за одной гася висящие на стенах лампы, затем, подсвечивая себе фонарем, закрыл калитку крипты на замок. Мне сделалось немного жутковато, когда тьма сгустилась за моей спиной. Стоит старому масляному фонарю погаснуть, и мы останемся в кромешной мгле, среди сотен гномьих черепов, таращащихся на меня со стен. Вверх я поднимался гораздо быстрее, чем спускался вниз, временно позабыв о боли в раненой ноге.

Шагнув из крипты на городскую брусчатку, я задрал голову. Над вечерним Холобруком клубились черные грозовые тучи, в воздухе отчетливо пахло скорым дождем.

— Поторопись, — сказал Тиглет, косясь на небеса, — вот-вот хлынет. Я снял на свое имя небольшую комнату на постоялом дворе, тебе нужно переодеться, сменить повязку, перекусить и до рассвета покинуть город. Верховный судья и магистрат шутить не любят. Если задержишься, грядут большие неприятности.

— А мои вещи?

— Все, что удалось забрать у стражи, ждет тебя в гостинице.

Постоялый двор располагался почти на самой окраине, и, когда мы добрались до места, накрапывавший мелкий дождь превратился в шумный ливень. По мощеной улочке побежали потоки воды, где-то громыхнуло, сверкнула молния. Тиглет оставил меня одного, пообещав вернуться через час.

Тесная комнатка располагалась на втором этаже. Здесь действительно обнаружилась моя походная сумка, в которой кто-то изрядно покопался, но практически все вещи остались на месте. Исчезла только медная мелочь и те самые бланки, что предъявил мне в темнице Арман. Я зажег свечу в простом глиняном подсвечнике — за оконцем уже стемнело — и размотал повязку. Края раны немного воспалились, поэтому я промыл ее водой и замотал заново, варварски разорвав на бинты простыню. Хорошо бы положить сверху компресс, смоченный «косорыловкой» — она неплохо заживляет порезы. Но где в этом городе достать любимый орочий напиток, я не знал, а с собой у меня его не было. Надев чистую рубаху, я собирался было взяться за ужин, дожидавшийся меня на узком столике у окна, как вдруг обратил внимание на свернутый трубочкой бумажный лист, лежавший среди моих вещей. Раньше ничего подобного там не водилось. Интересно, что это? Сюрприз от Тиглета?

Я осторожно развернул бумагу. Моктар, а ведь действительно сюрприз! Я держал в руках собственную расписку, оставленную у местного ювелира. Вот уж Тиглет и вправду расстарался. Интересно, выкупил он ее, или выкрал? Впрочем, какая разница? Как бы то ни было, дом Бальдрика сполна отплатил мне за спасение Даина Гримнока, можно сказать, с процентами. Счет закрыт.

В животе громко урчало, и под всполохи молний я уселся за вечернюю трапезу. Яичница с хлебом и разбавленный водой эль — просто королевский ужин для бедного одинокого странника. Работая челюстями, я принялся вспоминать события минувшего дня, включая экскурсию в королевскую усыпальницу. Рассказанная Тиглетом история отчего-то запала мне в душу, не давая покоя. Я люблю фольклор, но этот образец народного мифотворчества показался мне очень необычным.

Говоря о мече Дурина, Тиглет использовал гномье слово «гишхун». Вообще, гишхуном гномы именуют любое клинковое оружие — и меч, и саблю, и шпагу. Только для рапиры у них есть отдельное слово, заимствованное из эльфийского. Так что меч короля Дурина может на деле оказаться вовсе и не мечом, а чем-то иным. Да и легенда о крови дракона показалась мне странной. Технология воронения стали известна уже несколько веков и никакой тайны не составляет. Если в притче имелась в виду именно она, то зачем примешивать сюда несуществующих летающих тварей? Не менее любопытно, почему гномы не извлекли из сердца своего покойного короля тот самый обломок длиной с ладонь… Кстати, в моей шпаге как раз примерно столько и не хватает.

Я с любопытством взглянул на оружие, которое бережно прислонил к столу: с того момента, как оно вернулось ко мне перед судебным поединком, я со шпагой больше не расставался. Отодвинув стул, я поднялся на ноги, обхватил ладонью теплый эфес и обнажил клинок. Провел пальцами по шероховатой черной стали, любуясь ее строгими гранями.

— Ронорин, значит? — чуть насмешливо произнес я.

За окном оглушительно громыхнуло, сверкнула ослепительно-близкая молния, и по черному клинку пробежали отраженные от оконного стекла голубые всполохи.

Или мне показалось?

Глава 17

Путь к морю

Из города мы выехали поздней ночью в кромешной темноте. Дождь почти перестал, но в воздухе еще висела мелкая противная морось, пахло сыростью и влажной землей. Луна едва светила из-за низких облаков, заливая окружающий пейзаж призрачным серебром. Лошади, которых привел мой проводник, звонко цокали подковами по мостовой, и в ночной тишине этот звук разносился по пустынным улицам, словно колокольный набат.

— Тиглет, а почему гномы не извлекли обломок Ронорина из тела своего короля? — задал я давно мучавший меня вопрос.

— Ронорин — это великая реликвия, — ответил тот, — простые смертные недостойны касаться его.

Интересно, решился бы господин судья отгрызть себе руки, если бы знал, что именно он только что ими лапал? Впрочем, легенда, судя по всему, так навсегда и останется легендой — хорошенько проморгавшись в полумраке комнатки после ослепительной вспышки молнии, я принялся звать королевский меч по имени на все лады, меняя тон и интонации. Эффект последовал весьма неожиданный: я почувствовал себя полным идиотом. Клинок же высокомерно игнорировал все мои жалкие потуги.

Спустя четверть часа столица осталась позади. Добравшись до ближайшей развилки дорог, Тиглет знаком велел мне спешиться — лошадь стала бы слишком щедрым подарком со стороны семейства Бальдриков, потому настолько широко любезность моего провожатого не распространялась. Впрочем, он и так уже сделал для меня достаточно.

— Ступай вперед вон по той тропе, — сказал Тиглет, — там тебя ждут твои друзья.

— Благодарю. Если я смогу чем-то…

— Не нужно, — прервал меня гном, — ты пришел на помощь нашему родичу в минуту смертельной опасности, мы отплатили тебе тем же. Ступай, Грат. И помни о клятве, которую ты дал в королевской гробнице. Хочешь верь, хочешь нет, но это не пустые слова.

Тропа, на которую указал мне Тиглет,