— Ну? — Саша уселся рядом. — Рассказывайте!

— В трех римских милиях на полночь — дорога, — первым, по старшинству, доложил Оффа. — Хорошая мощеная дорога, правда, уже подразбитая. Но ею пользуются — попались на глаза две повозки с сеном.

— Славно! — Александр кивнул и перевел глаза на Фредегара.

— А я видел девушек. И деревню, — похвастался тот.

— Девушек?! — заинтересованно осклабился Лошадиная Челюсть. — Где?!

— Здесь, недалеко. В перелеске собирали смородину. Две!

— Так мы сейчас их…

— Тихо! — негромко возразил хевдинг. — Спокойнее, братец Оффа! Сначала поточнее все узнаем. Далеко ли деревня, Фредегар?

— Шесть римских милий.

Десяток километров…

— Быстрые же у тебя ноги, парень! А полянка где?

— Говорю же, рядом. Пять полетов стрелы.

— Значит, это не из той деревни девчонки. Из другой, той, что за ручьем…

— Что толку говорить? — вновь заволновался Оффа. — Девки сами в руки идут. Взять да потолковать с ними! Заодно употребить… А потом утопить, верно, парни?

— Верно! Очень верно!

Похоже, что это предложение понравилось всем, кроме, естественно, Александра, до такой степени еще не опростившегося.

— Нет, не верно! — резко возразил хевдинг. — Мы сюда не девок ловить явились. А поговорить с ними нужно, раз уж они здесь. Кто знает латынь? Ну, римскую речь?

— Я немного знаю, — ухмыльнулся верзила.

Гислольд с Фредегаром тряхнули головами одновременно:

— И мы!

— Ну ничего себе! — удивленно присвистнул хевдинг. — Какое образованное общество здесь собралось! Откуда такие познания?

— Все просто, — пояснил Лошадиная Челюсть. — Года три назад прибился к нашей дружине некий Амброзий, беглый раб. Так он многих римской речи учил, ну, кто хотел. А мелочи вроде него, — Оффа кивнул на Гислольда, — Хенгист-хевдинг прямо отдал приказ.

— Хороший был у вас хевдинг, — улыбнулся Александр. — Мудрый. Далеко вперед смотрел. Жаль, не повезло вот. Значит, латынь все знают.

— Не чистую латынь, а ту, что в ходу здесь… — снова пояснил Оффа. — Амброзий из Галлии был. Правда, погиб в схватке. Жаль. Умный был человек, много интересного рассказывал.

— Хорошо. Фредегар, что за девчонки?

— Обычные, лет по тринадцать — пятнадцать. Небось еще и незамужем. Я хотел к ним подойти, да побоялся испугать.

— Это правильно! — ухмыльнулся хевдинг. — Нечего малолетних девок пугать. Будем с другой стороны действовать.

— С какой — другой?

— А вот увидите.

Александр всю жизнь считал, что с женщинами лучше лаской, так и собирался действовать. Надо сказать, заинтриговал: варвары смотрели на него с любопытством. И правильно!

— Девки молодые, — негромко продолжал Саша. — Значит, таким матерым мужикам, как мы с тобой, братец Оффа, там делать нечего — напугаем только. Остаются двое. А кто у нас из них всех милее и пригоже? Гислольд, вестимо. Вы только на него посмотрите, писаный красавец, да и возрастом — самый младший, как раз девкам под стать. Уж его-то они точно не испугаются. Особенно если будет приятен да вежлив. Что ты смотришь, Гислольд? Иди-ка лучше на ручей, умойся, гребнем расчеши волосы, да потом приходи, расскажу, что у девок спросить.

Оффа и Фредегар, переглянувшись, захохотали. Оффа что-то шепнул…

— Ладно вам изгаляться-то! — обиженно оглянулся Гислольд.

— Иди-иди, — Саша замахал руками. — Мойся.

Юноша вернулся быстро — предстал перед вождем умытый, причесанный.

— Ну вот, — довольно ухмыльнулся хевдинг. — Совсем другое дело. Экий ангелочек! Ладно вам ржать-то! А ты, дружище Гислольд, их не слушай. Сними нож, и меч, и пояс… Да и пожалуй, разуйся. Верхнюю тунику тоже снимай — жарко. Скажешь все, как я говорил. Смотри не перепутай! Брат Оффа! — Едва парнишка скрылся за деревьями, Александр подозвал побратима. — Пойдем-ка с тобой следом, посмотрим. Мало ли что?

~~~

Солнце сверкало между золотистыми липами, бросая желто-зеленые лучи вниз, на папоротники.

Красавчик Гислольд действовал, как и наказывали: собрал в подол ягод, а уж потом пошел к девчонкам, не таясь, открыто, напевая какую-то песню, причем на латыни.

Девушки, услыхав чужака, напряглись, переглянулись и хотели уже броситься прочь, да вовремя увидели парня, вовсе не показавшегося им таким уж опасным. Скорее, даже наоборот…

Mirabile futurum, ne esto mihi durum,

Ne esto mihi durum, ne esto durum…[8]

идя по тропинке, весело напевал Гислольд. Заметив прячущихся за кустами смородины девчонок, запел еще громче:

Origine ex cura ad optimum futurum,

Ad optimum futurum iam nunc egressus sum…

— Неправильно ты песню поешь! — Едва парнишка подошел ближе, высунулись из-за кустов девчонки — юные смешливые красавицы с длинными каштановыми локонами и голубыми, как полуденное небо, глазами. Младшей было лет тринадцать, старшей, может, года на два больше. Почти ровесницы Гислольду.

— Как это неправильно? — улыбнулся юноша. — А как же надо?

— Во втором куплете надо петь не сига, а рига. Хочешь, вместе споем?

— С большим удовольствием, девы…

Спели…

Потом затянули еще одну песню, Гислольд ее знал плохо, но все же по мере сил подпевал как мог. Девчонки смеялись:

— Экий неумеха. Ты откуда тут взялся?

— Я из Фризии, — Гислольд не порол отсебятины, отвечал, как был научен. — Иду поклониться святым местам, в Рим, славный город.

— В Рим, ну надо же! — Девчонки были поражены. — Так ты что же, паломник?

— Он самый и есть! — важно поклонился Гислольд.

— А откуда ты эту песню знаешь? Ну ту, что только что пел?

— Священник наш научил, отец Валентин.

— Ты христианин?

— Добрый католик. А вы что подумали?

— Да так… — Девчонки переглянулись. — Мало ли кто тут ходит?

— Я что, похож на язычника?

— Ты?! Нет, не похож.

— А ведь тут были язычники, на побережье, — опустив голову, скорбно заметил юноша. — Мы едва успели спастись.

— Мы? Так ты не один?

— Нет. Мой спутник ранен, и я даже не знаю, сможем ли мы идти дальше. Нам надо найти какое-нибудь попутное судно, если, конечно, нас возьмут.

— Ну тогда вам надо в Ингену! — чуть помолчав, заявила старшая девушка. — Тут у нас как раз есть дорога, правда, на ней не очень-то безопасно, но где ты вообще видел безопасные дороги? Что молчишь? То-то и оно, что нигде.