– Ну, допустим, не только нам, но и себе, – покачал головою Жан-Поль.

– И себе, а как же! Но – вместе с вами. Вы что же, не возьмете меня в компаньоны?

– Тебя? – Жан-Поль обвел взглядом друзей. – Ну, как полагаете, господа, – возьмем?

Вопрос оказался риторическим.

Вообще-то за «буржуа» полагалось бы возмутиться… но Жан-Поль был не совсем обычный дворянин. Гораздо, гораздо умнее! И очень хорошо знал, чего ему в жизни надобно, а чего – нет. Приобрести солидный капитал – это да, а вот проливать кровь за короля в какой-нибудь заварушке – извините, подвиньтесь. Мало его подставили совсем недавно у того особнячка напротив Нотр-Дама? Уж второй раз не выйдет! Если с кем и сражаться, то исключительно за собственные интересы.

– Брат Жером, можно тебя спросить кой о чем? – улучив момент, поинтересовался Иван.

Монах улыбнулся:

– Конечно, спрашивай, дружище. Чем смогу – помогу.

Иван тут же задал вопрос об аббатстве. Дескать, ищет одного знакомого монаха по имени брат Гилберт, высокого, лысого, с крупным носом.

– Брат Жильбер? – задумчиво переспросил монах. – Нет. Ни имени такого не знаю, ни людей с подобными приметами. Впрочем… постой-постой… Говоришь, лысый, высокий?

– Да, да, именно так! – Иван с Митрием переглянулись.

– Наверное, около месяца тому назад или еще раньше про подобного типа как-то рассказывала матушка Женевьева, настоятельница женского аббатства.

– Вот как?! И что рассказывала? Он, этот брат Гилберт-Жильбер, о чем-то просил?

– Не знаю… – Монах почмокал губами. – Матушка не рассказывала. Говорила только, что имела с гостем долгую беседу… а потом его выпроводила.

– А куда выпроводила?

– Вы меня спрашиваете? – расхохотался брат Жером. – Я и эти-то ее слова услышал случайно. Да и забыл бы, кабы не ваши расспросы.

– Как бы с ней переговорить, с этой аббатисой?

– А никак, – подумав, промолвил монах. – Со светскими лицами она вообще никогда не разговаривает, да и с нами-то – не особо. Так что дело это трудное.

– А может быть, есть в женском монастыре еще кто-нибудь, кто знаком со всеми делами матушки настоятельницы? – предположил Иван. – Какая-нибудь ключница или что-нибудь в этом духе?

– Боюсь тебя огорчить, дружище, но матушка Женевьева руководит аббатством сама, безо всяких помощниц! В ежовых рукавицах всех держит.

– А что она за человек? – быстро поинтересовался Митрий. – Что любит, чем увлекается… ну, кроме молитв, понятно.

– Что любит? – Брат Жером вздохнул. – Не знает никто, что она любит. А увлекается… Как-то еще по осени целую стопку книг из нашей библиотеки выпросила – «Молот ведьм», «Экзорцист»… все – посвященные изгнанию вселившегося в человека диавола. Не на ночь чтиво, опасное. Да матушка Женевьева храбра и верует настолько истово, что, пожалуй, смогла бы и потягаться с врагом рода человеческого! Вот вам и увлечение!

– Да-а. – Иван поскреб затылок. – И что мы со всем этим делать будем, Митя?

– Да разберемся завтра – утро вечера мудренее!

А назавтра неожиданно исчез Жан-Поль. То есть с утра он еще был, ушел договариваться со сбытчиками, но к обеду не вернулся. Не пришел и вечером, когда Митька с Иваном ездили по окрестным хуторам – забрать сделанную работу, ну и заодно расплатиться. Вернулись, думали – уж теперь-то компаньон, ясное дело, на месте. А ничего подобного! Еще и Прохор, как назло, куда-то запропастился. Но насчет Прохора Митька хоть знал – куда.

– Появилась у него одна зазноба, Иване, – доверительно поведал отрок за ужином. – Я, правда, ее не видал, да и Прохора не расспрашивал – но догадался.

– Догадался? Интересно, каким образом?

– А носовые платки у нашего Прохора появились. Да не простые, шелковые, с такой, знаешь ли, вышивкой. Такие сам себе покупать не будешь – явный подарок. А чей? Ну, ясно, женский. Ну и – иногда замечаю – не очень-то охотно Проня кушает. Иногда и нос воротит – с чего бы? Значит, кормит кто-то. И еще – неожиданно франтом заделался, у меня все выспрашивал, что да с чем носят, да где перевязь помоднее купить. Гребень приобрел, усы стал закручивать – все один к одному. Правда, что у него за зазноба – не знаю, пока не спрашивал.

– Ну, сегодня вернется – спросим. Однако где же Жан-Поль шляется? Тоже загулял? Не похоже, для него сейчас дело – главное. Ладно, будем надеяться – явится завтра. Ну, или к ночи.

К ночи не явился никто, ни Жан-Поль, ни Прохор. Последний, правда, объявился утром, весь такой загадочный и довольный.

– Богатая у тебя перевязь, Проня, – завел разговор Иван. – Небось, немаленьких денег стоит?

– Да уж, недешевая!

– Подарил кто?

– Сам купил.

– А платочек шелковый? Ладно, ладно, не ерепенься. Дама?

Прохор улыбнулся:

– Она.

– Добрая хоть девушка-то?

– Добра… Вдовица, две лавки у нее своих – зеленщица, овощами торгует. И дом справный.

– Вон оно что! А ты-то как с ней зацепился?

– Да как. – Прохор чуть смущенно пожал плечами. – Обыкновенно. Возвращался как-то с рынка, с тех рядков, куда мы обычно товар сгружаем, слышу: из подворотни крик женский. А темновато уже было – я и заглянул в подворотню-то. Ну, не подворотня то оказалась, улочка узенькая, мне прямо не пройти – дома плечами задену. Присмотрелся – а там три каких-то хмыря деву зажали. Двое уже охальничают, под юбку лезут, третий – на стреме. Меня увидал, игранул ножичком, глазами зыркнул – иди, мол, куда шел. Вот я и удумал – путь спрямить. Протиснулся этак бочком – шпыня этого отодвинул тихонечко – тот так в стенку и впечатался. Двое других обернулись враз, тоже повытаскивали ножички, целые сабли… Да что мне их ножички? Сунул по разу обоим в рыло – так и закувыркались, собаки, любо-дорого смотреть. Ну а даму пришлось проводить.

– А дальше? – заинтересованно вытянул шею Митрий.

– А дальше – известно дело. Встречаться стали. Женщину, вдовицу эту, Жерменой зовут. Хорошая баба, справная и не старая совсем – тридцати нет. Мужик ее, плотник, лет семь назад умер – в лихоманке сгорел. Жермена погоревала-погоревала – нечего делать, троих детей кормить-выращивать надо, – пошла работать. Смастерила, как смогла, тележку – утром засветло шасть по деревням – накупит овощей, редиски там, огурцов, репы, днем на рынке продаст – тем и жила. Не ленилась, вот и выбилась в люди – и лавки приобрела, и дом починила. Теперь уж, слава богу, сама по деревням не ездит – работник нанят, да скоро и детишки совсем подрастут, два парня у нее и девчонка. Добра женщина… И не то чтобы я ей очень нужен, а так, привечает.

– Ясно. Ты, чай, жениться-то не надумал?

– Говорю ж, не нужен ей никто. Вот, сказывала, детей вырастит, уж тогда можно и жениха выбрать. Какого-нибудь солидного человека, желательно пожилого, небедного.