— Не примет обратно… после него не примет. На мне следы его пальцев, его семени. Я вся заклеймена им. Куда мне к ней?.. Не простит, что сбежала.

— Простит. Любовь умеет прощать, Лори, умеет.

Посмотрела мне в глаза и отрицательно качнула головой.

— Не умеет… ведь я не смогла ее простить.

— Разве не смогла?

Поправила тонкие каштановые волосы, завела назад, открывая тонкое личико такое юное, такое прекрасное и нежное, что внутри все сжалось. Нельзя ей с Маагаром быть. Нельзя. Погубит он ее.

Вернулись портнихи с ярдами белых полотен и кружевами в сундуках, принялись нас обматывать тканью и тыкать иголками.

— Здесь царапина на коже, надо замазать белилами и прикрыть кружевами, — сказала портниха, а я прикрыла глаза и едва заметно улыбнулась. Следы от его когтей, когда передними лапами на плечо мне наступил, укладываясь рядом. И запах волка все еще плескается внутри, все еще чувствуется от собственной кожи.

Вдалеке раздался звук горна, и меня всю передернуло от понимания, что мой жених совсем рядом.

* * *

— Вчера здесь видели гайлара, мой дас, — начальник армии Маагара поклонился, ожидая ответ своего велиара.

— Осмелился сунуться, значит… манит его сучка, вот и ходит. Оцепите лес. Вооружитесь стрелами с серебряными наконечниками, смоченными в яд. Если сунется снова — мы его встретим. Если горн загудит три раза, пусть возвращаются в лагерь.

Кхуд был похож на обезьяну, одетую в человеческую одежду. Множество тонких косичек, длинная борода, косматые брови. Уверена, что его тело такое же волосатое, так как фаланги пальцев, придерживающие кубок с вином, покрыты черной порослью. При этом он маленького роста. Ниже меня на голову. С кривыми ногами, длинными руками и глазами навыкат, как у жабы. Одновременно и жирный, и огромный, как будто его рост ушел вширь в плечи, в массивные ляжки, обтянутые кожаными штанами, в руки, похожие на грабли, свисающие чуть ниже колен. И когда смотрит на кого-то, кажется, он дьявольски зол или сильно удивлен. Меня вывели к нему, укрытую покрывалом из кружев, в белой меховой накидке, и от похотливой радости он начал причмокивать мясистыми губами, вызывая во мне волну отвращения.

— Красивая сестра. Хотеть ее. Снять накидку. Кхуд смотреть невеста.

Коверкает лассарский, тянет гласные. Саананский островитянин с замашками свиньи и обезьяны. На всех пальцах — золотые кольца, в ушах — золотые серьги, увешан цепями. Глаза Маагара светятся, когда он видит эти побрякушки, и я словно слышу, как в его голове раздается звон золотых монет, которые отсыплет за меня варвар. Сундук в пещеру внесли сразу же и поставили перед накрытым столом. С меня содрали накидку, и варвар сладострастно засопел, поправил кожаные штаны в паху. От мысли, что эти волосатые руки будут касаться моего тела, меня снова затошнило.

— Жаль, трахать жена, когда она спать. Я бы послушать, как она кричать.

Ублюдок Маагар рассказал, что в маревном сне я не смогу обжечь, и его знахарь, чья голова приехала в отряд верхом на коне, просмоленная к седлу, сварил зелье и разлил его по бутылкам, которых хватит на годы вперед. Зелье, вгоняющее разум в дурман, сводящее с ума картинками из разноцветного тумана, заставляющее видеть то, чего нет на самом деле. Меня заставят его выпить перед брачной ночью. Маагар красочно описал, как все продумал заранее. Ведь ради таких сокровищ можно было и расстараться. Церемонию венчания должен был провести Алс. Я слышала, как Маагар заставил его это сделать после того, как отправил половину отряда оцепить лес.

— Я астран, не астрель. Мои полномочия не распространяются на венчание и отпевание.

— Ты служишь своему Иллину, а значит, можешь проводить церемонии. В Пятикнижье так сказано. Графа девятая, в сороковом свитке от послания древним: "Да если не найден будет ни один астрель, да если сгинут все служители Иллина, дана будет сила высшая каждому, кто давал обет верности и клятву приносил. Каждому, кто присягнул на Пятикнижье. И сможет он вершить дела от имени Иллина, сможет венчать, отпевать и осенять звездой новорожденных, отпускать грехи и вершить правосудие именем храма и Повелителя"

— Какие познания в Пятикнижье.

— Законнорожденные дети велиара обязаны знать Пятикнижье и свитки наизусть и изучают их с пятилетнего возраста, дабы быть ближе к Иллину.

Уколол Алса, не упустил шанс.

— Разве эти обязательства не были упразднены вашим прадедом Адмондом Десятым?

— Были… но я хотел стать достойным преемником.

— Учитывая количество любовниц…

— Ты забываешься, недоносок. Лезешь туда, куда не следует. Ты астран, единственный представитель Иллина в нашем отряде. И либо ты проведешь венчание, либо ты мне не нужен, и я велю утопить тебя в ближайшем болоте и буду смотреть, как ты хлебаешь ледяную жижу.

У Алса не было выбора. Маагар никому этого выбора не оставлял. Ему нравилось это превосходство и власть, которую он получил после смерти Ода Первого.

Со мной рядом бледная и дрожащая стояла Лориэль. Ночью лекарка Маагара провела над ней свою саананскую операцию. Я слышала крики и стоны и ничем не могла ей помочь, только сжимать от ненависти пальцы и клясться себе, что рано или поздно я доберусь до Маагара и убью его. Вырву проклятое сердце из его груди.

Алс стоял перед нами с Пятикнижьем в одной руке и белым святым полотном в другой. Рядом с ним писарь с бумагой и чернилами и Хранитель велиарской печати, а также четыре свидетеля. По два на каждую пару. Музыканты играли священную музыку Храма. Мой жених сопел и похрюкивал, а его рука в кожаной перчатке крепко держала мою руку.

— Повторяй за мной, Одейя. Слово в слово. Подними правую ладонь, а левую положи на книгу.

Я высвободила руку из цепких пальцев варвара, но не положила сверху на позолоченное плетение.

— Я, Одейя деса Вийяр, в доброй воле и светлом здравии, клянусь душой и сердцем вечно носить кольцо дома Триркраха, быть послушной Кхуду Триркраху, мужу моему, быть покорной ему и верной, раскрывать свое чрево для семени его каждый второй день семисвящения, быть готовой разделить брачный и смертный одр и последовать в мир Вечного Сада за своим супругом. Тамбар. Тамбар. Тамбар.

Посмотрела на Маагара, а потом на своего жениха. От гадливости передернуло все тело, пошли крупные мурашки по позвоночнику к затылку.

— Я не стану повторять эти клятвы, ибо нет в этом браке моей доброй воли.

Гном задрал ко мне голову, и его жабьи глаза выпучились еще больше, а Маагар толкнул меня в спину.

— Говори клятвы. Как положено. У нас был уговор.

— Я не стану ни в чем клясться. У нас был уговор, что я выйду за этого… варвара, вот пусть и проводят церемонию. Без клятв. Нечем мне клясться. Ни душа, ни сердце мне не принадлежат.

— Ты мне за это заплатишь, сучка. Без снотворного тебя ему отдам… Знаешь обычай Триркрахов? Как они в первую ночь целки лишают? Золоченным жезлом размером с мой кулак. Во всех отверстиях. Так что, можно сказать, у них все бабы девственны, и все орошают кровью брачное ложе. И ты оросишь.