— Да. Пожалуй…

— Лили-Бриллиант скончалась в безвестности несколько лет назад. Но умерла насильственной смертью. Пожилая женщина платила молодым любовникам…

— Ясно.

— И за измену пригрозила одному пистолетом. В стычке сама была застрелена. От какого-то там капитана она родила дочь, известную вам как Лесли Грант.

Лорд Эш замолчал.

Дик, отвернувшись, уставился в огороженный сад. Ему вспомнились сотни картин. Каждое слово, каждый жест, каждая интонация, прежде несущественные, обрели теперь смысл. Он кивнул.

— Я… гм… жил, несколько отстранившись от мира, — объяснял лорд Эш, кончиками пальцев потирая виски. — Не совсем был готов, что она сюда нынче утром ворвется, швырнет на стол безделушки и скажет: «Возьмите, пожалуйста, эти проклятые вещи, если считаете, будто имеете на них право».

Лорд Эш вновь замолчал.

Доктор Фелл прокашлялся.

— После смерти матери, — продолжал лорд Эш, — у нее была одна мысль: забыть прошлую жизнь, стать во всех отношениях полностью непохожей на мать. Понимаете, мистер Маркем?

— Да. Абсолютно.

— Девушка, на мой взгляд, в высшей степени нервная…

«Лесли! Лесли! Лесли!»

— …пережила настоящее потрясение, когда поселилась здесь и узнала, что наша семья — стечение обстоятельств! — живет напротив.

— Она этого прежде не знала?

— Нет. Когда она была ребенком, моего брата звали дядюшкой Фрэнком, официально — без титула — мистером Конверсом. Имя Эш ничего ей не говорило. В мое время, — сухо пояснил лорд Эш, — было принято скрывать фамильное имя.

— Значит, по чистой случайности…

— О нет. По совету злонамеренного друга.

— Что это значит?

— Некий злонамеренный друг намекнул, что, если она оставит континент и поселится в Англии, ей наверняка понравится жизнь в деревушке Шесть Ясеней. Она приехала, ей понравилось. Увидела подходящий дом, прожила какое-то время и лишь тогда разглядела как следует герб на воротах напротив. — Лорд Эш протянул руку, коснулся ожерелья. — И сопоставила, — добавил он.

— Понятно.

— Конечно, можно было уехать. Но люди ей понравились. Особенно, — взглянул он на Дика, — один человек. Она, как я понимаю, стремилась именно к нашей простой, тихой жизни. Отчаянно стремилась. И не отступилась. Думаю также, что ее сводило с ума смертельное чувство вины. Вины перед нами. Вины перед членами моей семьи. Не пойму почему. Я ее заверил нынче утром, что ни малейшего отношения к аферам своей матери она не имеет.

Лорд Эш нерешительно замялся.

Взял сначала воротничок, потом браслет, ожерелье, взвесил каждое украшение на ладони и вновь положил, словно пальцы его наслаждались прикосновением к ним.

— Однако остается вопрос, имел ли вообще мой брат право отдавать эти вещи Лили-Бриллиант. Не являются ли они неотчуждаемой от поместья собственностью. Девушка не только боится пересудов деревенских дам, когда им станет известно, что она дочь Лили-Бриллиант, но и смутно опасается, что ее арестует полиция. Ей страшно не хотелось, чтоб кто-нибудь эти вещи увидел и узнал герб Эшей, что, разумеется, случилось бы неизбежно. Но и не хотелось расставаться с ними, положив в банк. Отсюда стенной сейф. Вполне разумно, учитывая их ценность.

— Сколько они стоят? — спросил суперинтендент Хэдли.

— Дорогой суперинтендент, — пробормотал лорд Эш и снова заспешил, как часы. — Историческая ценность…

— Я имею в виду, наличными?

— Боюсь, не смогу оцепить. Сами видите, не одну тысячу. — И лорд Эш опять обратился к Дику Маркему: — Когда я впервые увидел… гм… мисс Грант где-то полгода назад, сразу заметил ее сходство с Лили-Бриллиант. Это заинтриговало меня. Озадачило. Но даю честное слово, я никогда ее не связывал с этой дамой! Они казались настолько разными, настолько… — Лорд Эш махнул рукой. — Ну, милый друг! Будь вы знакомы когда-нибудь с Лили-Бриллиант, хорошо поняли бы, что я имею в виду.

— И все-таки Лесли решила…

— Боюсь, решила, что я догадался, кто она такая. Первоначальный легкий неразумный испуг, опасения, что пойдут пересуды, нарастали и нарастали. Она и без того жила в смертельном страхе. Вчерашние события вы хорошо помните.

Суперинтендент Хэдли коротко хохотнул.

— Сэм Девилья, — вставил он.

Перед глазами Дика вырисовывалась картина штрих за штрихом, образ за образом, прежние смутные тени обретали краски, несообразные детали вставали на свои места.

— Значит, Девилья под личиной сэра Харви Гилмена, — догадался он, — охотился за драгоценностями?

— А за чем же еще, как вы думаете? — саркастически, но дружелюбно ухмыльнулся Хэдли, звеня монетами в кармане. — И клянусь святым Георгием, Сэм сыграл свою лучшую роль! Когда я пришел в коттедж вместе с местным констеблем… как его…

— С Бертом Миллером?

— …Миллером, то кратко обрисовал доктору Феллу жизнь и деятельность Сэма Девильи.

— Так и было, — в глубокой задумчивости подтвердил доктор Фелл.

— Сэм был вором на доверии. Не грабителем. Не взломщиком. Он никогда в жизни не вскрыл бы сейф «флорида-бульдог», даже и не пытался бы. Но мошеннически завладеть содержимым для него было проще, чем свистнуть. Вырисовывался только один способ завладеть драгоценностями, о которых мисс Грант никогда даже не упоминала. А именно: попросить помощи мистера Маркема. Так Сэм и поступил. Он был настоящим артистом.

— Артистом, — мстительно вставил Дик, — который, надеюсь, жарится в аду. Продолжайте!

Хэдли пожал плечами:

— Нет ничего проще. Понимаете, Сэм обычно работал на континенте. Он проследил за дочерью Лили-Бриллиант до Шести Ясеней и выбрал наилучший вариант. Во-первых, старательно «сфотографировал» округ…

— Сфотографировал? — удивился лорд Эш.

— Изучил. Получил максимум информации обо всех действующих лицах. Играл сперва неприметную роль, скажем розничного торговца…

— Библии! — воскликнул лорд Эш.

Все уставились на него.

— Прошу прощения, джентльмены, — извинился лорд Эш, поворачиваясь в скрипучем кресле, — нынче утром я рассказывал нашему юному другу, что этот субъект напоминает мне человека, который не так давно продавал здесь Библии. Вы хотите сказать, что это был… гм… преступник, которого вы именуете Сэмом?

Хэдли кивнул.

— Библии — удачная находка, — подтвердил он. — Преступник получает доступ к семейной Библии и к семейной истории, если кто-нибудь склонен пооткровенничать.

Доктор Фелл, который смотрел в пол, отчего многочисленные подбородки нависли над воротничком, кажется, заволновался. Разбойничьи усы шевельнулись, откуда-то изнутри послышалось бурчание.