Старик тяжело опустился в кресло. Перед ним на подставке лежала лютня: доктор провел рукой по струнам, и они отозвались печальным и нежным звоном.

– Вы правы, мистрис Джейми, – ответил он наконец. – Я не верю, что вы способны на такую бездумную жестокость. И скажу вам правду – не я один. Все простые люди в этом замке уважают вас и восхищаются вами. Вы не похожи на остальных господ: вы не чванитесь своей знатностью и в слугах видите людей, а не животных. Вы полны доброты и сострадания ко всем несчастным – редкие добродетели в наше жестокое время! Но… – голос его дрогнул, – но поймите же и меня. Вы втягиваете меня в какую-то интригу, которой я не понимаю. Один бог ведает, что из этого выйдет. Я не хочу, чтобы по моей вине гибли люди. Не хочу больше войн и безвременных смертей!

– Клянусь вам, мастер Грейвс, войн и смертей не будет, – торжественно пообещала Джейми, смахнув непрошеную слезу. – В моем письме – весточка для его родных: там сказано, что он жив, был ранен, но поправляется – и только. Подумайте, как они терзаются, не зная, где он и что с ним!

– Но они все узнают от лорда Эдварда!

Джейми покачала головой:

– Я слышала, что лорд Эдвард в таких делах торопиться не любит. Обычно он тянет до последнего, ожидая, когда родные пленника потеряют всякую надежду.

Грейвс промолчал, и ободренная его сомнением Джейми продолжала:

– Сколько раз несчастные родственники надеялись в обмен на выкуп вернуть домой своего брата, сына, мужа, а получали безжизненный труп! Мастер Грейвс, я не хочу освобождать его или устраивать ему побег – это невозможно. Я просто хочу, чтобы семья не тревожилась о нем.

– Госпожа, вы знаете его семью?

Не было смысла отрицать правду. Джейми сама удивлялась, почему Эдвард не расспрашивал ее о знакомстве с Малкольмом.

– Да, – коротко ответила она.

– Поэтому и рассказали о нем лорду Эдварду?

– Я не могла оставить его там! – горячо воскликнула Джейми. – Он бы умер в руках этих мясников…

– Но ведь он и умер, госпожа! Умер и вернулся к жизни. Там, на конюшне, во время операции. Поверьте мне, я видел в жизни немало смертей. Он не дышал, и сердце его перестало биться. – Врач встал со своего места и подошел к девушке. – Это вы, – прошептал он, – вы, мистрис Джейми, вернули его к жизни!

По телу Джейми пробежала дрожь, и она невольно поежилась.

– Что вы, мастер Грейвс! Я просто звала его по имени и молилась. Это воля божья спасла его, а вовсе не я!

– Может быть, моя дорогая, все может быть. Но скажите мне правду: кем вам приходится этот шотландец?

Джейми смело встретила его проницательный взгляд.

– Что значит – кем? Разве я не могу сострадать ему просто как человеку?

– Я видел достаточно смертей, госпожа. Сколько раз я звал умирающих по имени и молился, чтобы господь вернул им жизнь! Нет, мистрис Джейми, этот шотландец услышал ваш голос, а не мой. И вернулся к вам. Так кто он вам и кто ему – вы?

Джейми отвернулась.

– Когда-то, – еле слышно прошептала она, – я называла его своим суженым.

Подходя к бедному жилищу Эвана, Джейми увидела с полдюжины детишек, резвящихся у крыльца. Дверь была открыта, и сердито-ласковый голос матери сливался со взрывами детского смеха. Джейми улыбнулась и ускорила шаг.

Едва завидев гостью, дети с радостными криками окружили ее: каждый старался протиснуться поближе к мистрис Джейми, получить поцелуй в макушку и посмотреть, чем это так вкусно пахнет у нее из корзины.

– Здравствуй, Нелл, как ты себя чувствуешь? – поздоровалась Джейми, входя в дом и ставя свою корзинку у очага.

– Все хорошо, госпожа, спасибо вам.

Действительно, жена сокольничего, стоящая возле колыбели, выглядела здоровой и бодрой. Трудно было поверить, что малыш появился на свет только вчера!

Джейми подошла к колыбельке, чтобы взглянуть на новорожденного.

– Какой хорошенький! И, кажется, крепкий паренек!

– Да, госпожа, в отца пошел, – улыбнулась в ответ Нелл, и глаза ее засветились теплым светом. Рыжеволосая и зеленоглазая, Нелл как две капли воды походила на свою младшую дочь – точнее, Кейт на нее.

– И родился он быстро и легко, – продолжала она, поправляя растрепанные рыжие косы и садясь у очага.

– Чудесный малыш!

– Скажите лучше – еще один маленький дьяволенок! Едва ли он будет тише своих братьев и сестер!

Обе женщины рассмеялись. Джейми качнула колыбельку: ей хотелось взять малыша на руки, но она не решалась попросить об этом.

– Твои старшие, наверно, без ума от маленького братика!

– Они больше радуются, что я снова на ногах. А братик еще слишком маленький – играть с ним нельзя, а горластый он – будь здоров! Сегодня ночью никому спать не давал!

Ребенок завозился в колыбели, и мать, отстегнув фартук, поднесла его к груди. Приглядевшись, Джейми заметила, что Нелл все-таки осунулась, а под глазами у нее черные круги – следы родовых мук.

– Может быть, тебе не стоило так рано вставать и приниматься за хозяйство? – тихо спросила Джейми, переводя взгляд на малыша. Он сосал, сжав кулачки и жадно причмокивая, и на красном сморщенном личике его отражалось довольство.

Перехватив взгляд Джейми, Нелл протянула ей насытившегося младенца.

– Хотите подержать?

– А можно? – робко спросила Джейми.

– Госпожа, это у меня десятый! Пусть благодарит бога, что я вам его насовсем не отдаю!

И обе женщины снова от души расхохотались.

Присев рядом с Нелл, Джейми осторожно взяла малыша и прижала к груди. Что-то сдавило ей горло, и глаза вдруг защипало от слез. Ей до боли захотелось держать на руках собственного ребенка. Ребенка от Малкольма…

– После рождения Кейт мы с Эваном думали, что больше детей у нас не будет.

Голос Нелл вывел Джейми из задумчивости: она покраснела и мысленно обругала себя за глупые и неприличные фантазии.

– Да что там – еще до Кейт я считала, что мне поздно рожать! – продолжала мать, с любовью глядя на своего малыша. – Но Эван, знаете, он меня уговорил. Он такой.

Джейми улыбнулась в ответ, задумчиво глядя на младенца. Что-то изменилось в ней: казалось, она начала понимать сердцем то, что раньше понимала только разумом. Разумеется, Джейми уже много лет знала, откуда берутся дети; но только теперь почувствовала, какая тайна кроется за простыми, ничего не значащими словами, улыбками, обменом взглядами.

В дни своей прежней любви к Малкольму Джейми любила его как ребенок, а не как взрослая женщина. Тогда она не знала ни испепеляющего желания, ни мечты о материнстве. Еще не знала…