— У меня тоже есть мечта, дорогая, о прекрасной девушке, которая спасла мою душу. И для нее я готов на все. — Он опустил голову и на мгновение замер, но Аллегра понимала, что в нем бушует буря чувств.

— Что такое? — спросила она, прижимая к себе его голову. — Что тревожит тебя, друг мой?

Дрожь пробежала по его телу от этой ласки.

— Помоги мне, Аллегра! Я так несчастен.

Она гладила его обветренную щеку.

— Что я могу сделать для тебя?

— Люби меня.

Воля покинула Аллегру. Закрыв глаза, она прислонилась к дверному косяку и уступила натиску Лазара, сознавая, что ее судьба определилась в тот момент, когда их взгляды встретились поверх костра. Она обхватила Лазара за плечи, а его губы заскользили по ее шее.

— Люби меня! — Он провел руками вниз по ее бедрам. Аллегра ощутила, как его пальцы распускают ее волосы и зарываются в них, услышала, как он шепчет нежные слова. Гребни из слоновой кости выпали из его руки, когда корабль качнуло, их унесло в море, но Аллегре было уже все равно, потому что Лазар вновь припал к ее губам.

Собрав всю свою волю, Аллегра отстранилась от него.

— Нет, нет, я не хочу этого! Я не могу сделать это! — выдохнула она.

— Что сделать, дорогая? Я помогу тебе.

Аллегра растерялась. Тот, кого она всей душой желала ненавидеть — этот красавец, этот преступник, собиравшийся убить ее, — проявлял к ней такую нежность!

— Я не могу подойти к краю, — прошептала она, умоляюще взглянув на него. — Здесь очень глубоко, а я не умею плавать.

Он прижался губами к ладони Аллегры, глядя на нее так, словно хотел многое сказать ей, но не знал, с чего начать.

— Я все равно спас бы тебя.

Затем Лазар отпустил руку Аллегры и ушел, оставив ее наедине с огромным пустынным морем.

— Она влюблена в меня, — сказал Лазар, подходя к парусиновому навесу, сидя под которым викарий что-то писал в своей амбарной книге.

Лазар вытащил из серебряной коробки сигару викария, раскурил ее от лампы и с наслаждением затянулся.

Викарий сверился с часами и с недоумением уставился на него:

— Насколько я помню, два часа назад ты говорил, что она ненавидит тебя.

— О да, разумеется, ненавидит.

— Прошу прощения?

Лазар удовлетворенно хмыкнул:

— Я состязаюсь сам с собой за сердце дамы.

— Я и не предполагал, что тебе нужно ее сердце. — Внеся последнюю запись, викарий захлопнул амбарную книгу, приподнял бровь и взглянул на Лазара.

— Я же не законченный дикарь! — возмущенно отозвался тот.

— Не хочешь ли ты сказать, что твои намерения в отношении сеньориты Монтеверди вдруг стали благородными?

— Конечно, нет.

— Ах так! — неодобрительно воскликнул викарий. — Ну ладно, тогда я задам тот вопрос, которого ты ждешь от меня.

Как это ты можешь соперничать сам с собой из-за одной и той же женщины?

Лазар с ленивой улыбкой изучал свою сигару.

— Сеньорита Монтеверди питает тайную страсть к погибшему кронпринцу. Она любит его и ненавидит меня. Викарий тихо засмеялся и почесал голову.

— И что ты намерен делать?

Лазар выпустил кольцо дыма и задумчиво смотрел, как оно исчезает.

— Я решил на время остаться в ее глазах Дьяволом Антигуа.

— Почему? Ведь ты быстрее уложишь ее в постель, убедив в том, что ты последний из Фиори.

— Знаю, но только так мне удалось успокоить ее. И потом… может, это покажется тебе странным, но я хочу, чтобы ей нужен был я, а не мой тезка, не какой-то романтический идеал…

— Полагаю, любой мужчина будет польщен, завоевав женщину, имеющую все основания ненавидеть его.

— Это не имеет отношения к тщеславию. — Лазар сердито взглянул на викария. — Просто… представляешь, как она будет разочарована, когда узнает правду?

— Разочарована?

— По-твоему, я похож на принца?

Викарий молчал.

— Она заставляет меня так остро чувствовать разницу между тем, кто я, и тем, кем бы мог стать, — признался Лазар. — Похоже, только я и могу составить себе серьезную конкуренцию в борьбе за женщину.

— Ты не так плох, Фиори, — хмыкнул Викарий. — По крайней мере не так плох, как мог бы быть, если бы не появился я и не приструнил тебя. Возможно, тебе стоит рассказать девушке хотя бы о некоторых препятствиях, возникших на твоем пути. Растолкуй ей все как следует.

— Я не хочу ее жалости. — Лазар нахмурился. — Проблема в том, что Аллегра жаждет безопасности.

— Это вполне естественно.

— Но не в том смысле, который ты имеешь в виду. В этом отношении она в полной безопасности и, думаю, наконец начинает понимать это. А я имею в виду… Черт, не знаю, что я имею в виду!

— Фантазии всегда безопаснее реальности, — заметил Викарий, внимательно наблюдая за Лазаром.

— Только не тогда, когда они загоняют здоровую чувственную молодую женщину в раковину, где никто не сможет обидеть ее! Она не хочет довериться мне.

— Как она может довериться тебе в данных обстоятельствах?

Лазар пожал плечами.

— Послушай, Лазар, ты что, влюбляешься в нее?

— Не говори глупостей.

Викарий, заинтригованный и озадаченный, почесал затылок.

— Черт побери! — Лазар бросился к штурвалу и отстранил рулевого, отчаянно желая занять себя хоть какой-нибудь работой.

Аллегра провела оставшуюся часть дня за письмом тетушке Изабель, умоляя ту не волноваться» потому что это вредно для ее здоровья. Она писала, что капитан пиратов, похитивший ее, конечно, плохой человек, но никакого вреда ей не причинит. Иногда он даже ведет себя вполне цивилизованно.

Аллегра умолчала о том, как нежны его поцелуи и как ласковы его руки.

Затем Аллегра написала письма матронам — попечительницам приютов для стариков и сиротских домов, которые прежде патронировала, наказав им продолжать работу без нее, пока она не вернется. Перечисляя в деталях, что кому потребуется, в какие дома какие продукты следует доставить, о каких детях нужно особо позаботиться, например, о маленьком Томасе, отец которого жестоко наказывал его, и о своем любимом ангелочке, маленькой слепой Констанции, — Аллегра вдруг поразилась тому, что выполняла такую работу. Девушку охватила ненависть к Дьяволу Антигуа — ведь он увез ее от людей, которые нуждаются в ее помощи и зависят от нее. Аллегра даже сомневалась, что ей представится возможность отправить письма, но на всякий случай все же заготовила их.