— Иными словами, Денис, я придерживаюсь заветов великого вождя Троцкого в том, что дети не отвечают за грехи родителей. Именно поэтому, поняв, что ты не причастен к преступлению, совершенному твоим отцом, я лично ходатайствовал о том, чтобы тебя отпустили. Хотя горячие головы из управления все же хотели навесить на тебя этот омерзительный ярлык — сына предателя родины. Но я заступился за тебя, взяв на себя всю ответственность. Поэтому не подведи меня и не разочаруй. — Строго и назидательно заглянув холодными глазами в глаза Громова-младшего, произнес Бахчисараев. — Сегодня ты получил второй шанс.

— Спасибо, — сухо ответил Денис. — Я признателен тебе, Кир.

Серые глаза комитетчика все так же пристально продолжали смотреть на собеседника.

«Что думал, я от счастья запрыгаю и от благодарности тебе в ножки упаду?!» — Это захотелось сказать вслух, но Денис сдержался.

— Но все же, — так и не получив должной благодарности, продолжил Бахчисараев, — органы тебе, Денис, придется покинуть.

— Покинуть? — опешил Громов-младший. — Но ты же сказал, что я не разжалован!

— Так и есть. Ты не разжалован официально, что весьма хорошо, ты по-прежнему сохраняешь за собой звание капитана милиции. С таким опытом и послужным списком ты без проблем сможешь найти себе хорошую работу. В любую охранную структуру тебя с руками и ногами оторвут. Но из милиции уволиться придется, таково требование тех, кто выше меня, и с этим поделать я лично уже ничего не могу. — Бахчисараев развел руками. — Вот, возьми мою визитку…

Денис взял протянутую визитку. На красном фоне сияла черная надпись: Кир Игоревич Бахчисараев и телефон наручного переговорника и больше ничего: ни звания, ни должности, ни принадлежности к КГБ.

— Если будут проблемы с работой или вообще проблемы — обращайся. Я теперь за тебя ответственен — помогу, чем смогу.

Денис кивнул.

— И что, я теперь свободен? Могу идти?

— Конечно, — кивнул старший майор госбезопасности. — Хотя, постой. Еще один вопрос. Мы проверили личную биографию Гончаровой, и она оказалась полностью фальшивой. Юли Карловны Гончаровой никогда не существовало на территории всего необъятного Советского Союза.

— Вот даже как?! — Денис постарался разыграть искреннее удивление. — Ну, здесь я точно помочь ничем не могу. Я даже ее личного дела то не читал, а о себе она вообще практически не рассказывала.

— Это я понимаю, — кивнул комитетчик. — Но, может быть, ты замечал за ней какие-нибудь странности? Может, в разговорах или в поведении?

— Не совсем тебя понимаю, Кир.

— Ты не замечал, что она будто не знает того, что должен знать каждый советский гражданин или, напротив, что-то знает наперед? Тебе никогда не казалось, что она словно не от мира сего, скажем так… Или из другой эпохи?

Сердце екнуло. «Он знает! Черт возьми, он знает! Или догадывается!»

— Нет, никогда за ней подобного не замечал, — сохраняя полное хладнокровие при бешено колотящемся сердце, соврал Денис. — Она всегда казалась мне вполне обычной.

«Большой дом» отворил врата, и Денис, наконец, смог покинуть управление КГБ по Ленинграду и области. В лицо со стороны Невы ударил прохладный ветерок, несший с собой свежесть и свободу. Денис вдохнул полной грудью. «Приятно и спокойно, несмотря на шумный Литейный», — сердце, наконец, прекратило бешеный ритм и успокаивалось, но совесть тут же напомнила об отце и Юле, и моторчик для перегонки крови защемил вновь.

— Глупый и упрямый ёжик, — вздохнул Громов-младший. — Что же ты натворила.

Ладонь вдруг будто что-то обожгло. В правой здоровой руке он все еще сжимал визитку старшего майора госбезопасности Кира Бахчисараева. Денис стиснул кулак и скомкал ламинированную картонку. Затем уже было собирался выкинуть ее, но что-то его остановило. «Мало ли, вдруг пригодится, — решил он. — Сейчас может быть полезен любой вариант». Поэтому скомканная визитка отправилась в карман.

— Денис! — вдруг раздался знакомый голос, а в следующую секунду на его шее повисла Анастасия. — Как же я рада, что тебя, наконец, выпустили!

Крепкие объятия, даже чересчур, словно любимая встретила его после долгой разлуки. Гладкая щека девушки нежно коснулась его двухдневной щетины, а сладкий аромат духов васильковой полянки опьянял не слабее фронтовых ста грамм.

— Я тоже очень рад тебя видеть, Настя, — когда объятья, наконец, разжались, произнес Денис. — Но что ты здесь делаешь? Как узнала?

— Юля предупредила. Позавчера с утра она сказала, что вас арестуют, но если она все правильно просчитала, то тебя должны будут отпустить через день, максимум два. Денис, я тут порог уже почти сутки обиваю…

— Постой… — Сердце вновь предательски кольнуло, и он отстранился от царевны. — Так ты, что, была в курсе ее плана?

— Нет, нет, нет, Денис! — быстро завертела головой Анастасия. — Клянусь, я ничего не знала! Только то, что уже сказала. Юля объявила мне это утром. И я поняла, что она сделала что-то жуткое. Но что именно, она мне не рассказала, как бы я на нее не наседала. Ты ведь знаешь Юлю, она сама себе на уме и никого ни во что не посвящает. Она лишь дала мне это! — Царевна извлекла из нагрудного кармана блузки почтовый конверт. — Сказала отдать это тебе.

Денис взял конверт, быстро разорвал его и извлек письмо, состоящее из двух листков бумаги. Подчерк Юли он узнал мгновенно.

«Здравствуй, Денис.

Сразу хочу извиниться перед тобой за все случившееся! Хотя и понимаю, что мои извинения ничуть не помогут и даже не подсластят эту горькую пилюлю. Теперь ты можешь меня ненавидеть, ты имеешь на это полное право… Но пойми, иначе было нельзя! Других вариантов у меня просто не оставалось, поскольку время неуклонно бежало вперед, отсчитывая последние месяцы до апокалипсиса, что должен уничтожить этот мир. ̶ ̶А̶ ̶т̶ы̶ ̶м̶н̶е̶ ̶н̶е̶ ̶в̶е̶р̶и̶л̶. (Тщательно перечеркнуто, но о смысле догадаться можно). Поэтому у меня и созрел этот недобрый план, воплощая который… пусть это прозвучит и банально, но, воплощая который у меня сердце кровью обливалось. Но иногда, чтобы спасти мир, нужно пожертвовать несколькими жизнями. Хотя я и старалась этого избежать.

Конечно, теперь ты знаешь, что ограбление броневика и похищение картины спланировала я. Игорька и Кики тоже свела вместе я. Найти их оказалось сложно, убедить помогать мне еще сложнее, но мне это удалось. Игорек этого мира человек опасный и неуправляемый, им руководит лишь его внутренняя боль и жажда мести. Именно благодаря последнему я и смогла в какой-то мере управлять им. Но, буду откровенна, не до конца. Убийство охранников броневика ярый тому пример, я не хотела лишних смертей, но он решил иначе. Хотя это ничуть меня не оправдывает и не уменьшает моей вины. Поэтому с ним все сложно. И я не знаю до конца, что случится, окажись мы вновь с ним в одной комнате, особенно после того, как я стреляла в него.