Уилар задумчиво кивнул. «Он этого не знал… подумала Эльга. — Но он не удивлен». Она вздрогнула, услышав заключительные слова Верцана:

— А ночь та самая, в которую чертовщина вся эта и происходит, всегда одна и та же. Ночь, за Старым Празднеством следующая. А Старое-то Празднество, сударь мой, как раз завтра и будет. Так что если есть у вас какие дела в Эвардовом аббатстве, в котором никто, почитай, и не живет уже, то мои вам совет: отложите-ка лучше их на день-другой. У нас оставайтесь, а послезавтра с утра и отправляйтесь себе в путь с Богом.

Уилар покачал головой.

— Ну как знаете. — Верцан пожал плечами и отодвинул от своего края стола пустую плошку. — Но на ночь-то там уж не оставайтесь, если душа дорога…

— Девушку пожалейте, — встряла Летвила, бросив на Эльгу жалостливый взгляд. — И правда, оставайтесь у нас. Нельзя вам туда ехать…

Уилар оставил эту реплику без комментариев.

— Дочь ваша? Или жена? — спросил староста, показав глазами на Эльгу.

— Дочь, — ответил чернокнижник.

Летвила закусила губу, не решаясь больше влезать в мужской разговор, но видно было — она всем сердцем переживает за молодую гостью, с которой из-за «отцовского» упрямства в скором времени могла произойти беда. Эльге стало даже как-то неловко от этого искреннего участия. «Если бы вы только знали, кого собираетесь приютить в своем доме!.. — с тоской подумала она, отводя взгляд. — Напрасно тревожитесь… Ворон ворону глаз не выклюет…»

— Не хотите ли пива? — предложил староста. Или, может, бражки?.. Лета, спустись-ка в погребок…

Уилар жестом остановил хозяйку.

— Благодарю. — Он повернулся и показал в противоположный угол дома, скрытый от глаз лоскутной занавеской. — Кто там?

— Сын мой, Явар. — Староста сдвинул брови. Слег он второго дня… А как вы узнали?..

— Я могу его осмотреть?

Верцан удивился, но возражать не стал:

— Смотрите.

Уилар поднялся и поманил к себе Эльгу.

За занавеской обнаружились сундук, скамья и две кровати, на одной из которых лежал паренек лет восьми-девяти. Лицо у него было бледным, осунувшимся, глаза слезились, сухие губы были полуоткрыты. Он не слишком хорошо понимал, что происходит вокруг, и лишь сжался и застонал, когда Уилар приблизил к его лицу горящую свечу. Колдун некоторое время рассматривал лицо мальчика.

— Он ссорился с кем-нибудь в последнее время? спросил Уилар, не оборачиваясь.

— Да нет как будто бы… — Верцан пожал плечами. Хотя, может, и дрался с кем из соседских… Только разве ж это ссора?..

— Чужие приходили в деревню?

— До вас, почитай, седмицы три никого не было…

— Хмм… А скажите-ка, ваш сын, случаем, не посещал ли недавно Эвардово аббатство?

Верцан вздрогнул и нарисовал в воздухе круг.

— Нет, сохрани Пресветлый…

— Может быть, без вашего ведома?

— Нет. Не могло такого быть. Это ж конным туда — день пути, а пешим если — то все четыре будет. И обратно столько же. А мой Явар ни разу еще ночью нигде не пропадал… А вы, господин Бергон, для чего все эти вопросы задаете?..

Уилар наконец обернулся.

— Это не болезнь, — сказал чернокнижник. — Это порча.

Летвила тихо ахнула, прикрыв рот ладонью.

— Попробую ему помочь, — продолжал Уилар. Мне потребуется немного воды.

— Так вы, значит… — Во взгляде деревенского старосты мелькнул страх. — Вы и сами, значит…

— Ничего подобного. Я магистр богословия. Изгоняю нечистую силу святыми заклинаниями, чтением молитв и всенощным бдением. — Уилар произнес это таким непререкаемым тоном, что на какой-то момент даже Эльга ему поверила.

Получив из рук Летвилы кувшин с водой и глиняную плошку, Уилар вытолкал растерянную семью из этой части избы и задернул занавеску.

— Магистр богословия… — пробормотал он, возвращаясь к кровати Явара. — Снимаю сглаз, вешаю на уши… Эльга, иди сюда. Следи за тем, что я рисую. Он стал водить указательным пальцем по краю кровати, делая паузы между каждым отдельным знаком. Тебе знаком какой-нибудь из этих символов?

— Нет. — Эльга помотала головой.

— В Кроличьей норе ты не видела ничего похожего?

— Где?!

— В том подвале, в который ты лазила ночью в Кэтектоне, — терпеливо объяснил чернокнижник. Люди моей профессии называют такие места Кроличьими норами. Это жаргон.

— Там не было никаких знаков, — растерялась Эльга. — И никаких кроликов. Только голос, который советовал, что делать… Потом… Там были большие пауки. Один из них залез мне в… — Она закашлялась — не могла больше говорить.

— Он остался в тебе? — спросил Уилар.

Эльга кивнула.

Чернокнижник задумчиво потер подбородок. Через минуту он поднял с пола кувшин.

— Поскольку я не собираюсь нарушать свой пост, — сообщил Уилар, наполняя плошку водой, — снимать порчу придется тебе.

— Мне?! Но я…

— Хочешь, чтобы мальчик умер?

— Нет, но…

— Тогда будешь делать то, что я скажу.

Эльга хотела сказать, что она не сумеет, но не посмела. Она уже усвоила, что Страшного Человека не интересует ее мнение. Он делал то, что считал нужным, и всегда добивался того, чего хотел.

— А вы уверены, что это именно порча, а не болезнь? — робко спросила она.

Уилар тяжело вздохнул.

— У тебя, как и у большинства безмозглых людишек, населяющих этот мир, есть две потрясающие способности: принимать на веру абсолютную чушь и высказывать свои суждения о предметах, совершенно им незнакомых… Ты никогда не пыталась давать советы солдату, как правильно размахивать алебардой?

— Нет.

— А давать советы капитану, как управлять кораблем? Священнику — как правильно проводить богослужение?

— Нет, конечно…

— По-твоему, я плохо разбираюсь в своем ремесле?

— Нет…

— Тогда какого черта ты спрашиваешь, уверен ли я? — Уилар, приподняв мальчика, стянул с него рубашку. — Поверь мне, я разбираюсь в вопросах наведения порчи не хуже, чем первосвященник Гиллиом — в богословии.

— Но кому это могло понадобиться? — жалобно спросила Эльга. И торопливо добавила: — Я не сомневаюсь, я просто… не понимаю. Он ведь еще совсем ребенок!

— Кому угодно. — Уилар пожал плечами. — Судя по всему, это, так сказать, «дикое проклятье» — то есть выполненное без каких-либо предварительных процедур, путем концентрации одного лишь желания причинить вред. Жертва должна находиться в зоне прямой видимости на расстоянии не больше десяти-пятнадцати шагов… Скорее всего, кто-то из соседей постарался.