– А, хто знает, шо вы из милицыи, може вы меня хочите убить? Може вы и её убили?

Иван достал из кармана удостоверение.

– Ну, вы чуть приоткройте дверь я вам подам удостоверение.

-Нет, я не отворю, я боюсь!

– Ну, позвоните в третье отделение милиции, спросите у дежурного, выезжал  ли к вам кто ни будь?

Бабка ничего не ответила, только было слышно, как она  отдаляется  от дверей.

Иван набрал дежурного, и попросил подтвердить его визит.

Прошло, около,   сорока  минут. Надя и Иван сидели на лестнице в ожидании.

За это время Иван подробно рассказал о впечатлениях  от поездки и  выкурил пачку сигарет.

Наконец, за дверью   послышались шаги. Вышла древняя старушка, вернее еле выползла, с котомкой в руках, не обращая внимания   на Ивана и Надю, она двинулась по направлению к лестнице.

– Алло, бабуля! – Вы куда? – не выдержал Иван, похоже, его терпению пришёл конец.

Она, испуганно передёрнулась.

– Хулюхан, ты шо меня пухаешь?

– Шо, шо, я из милиции уже битый час сижу, жду, пока вы двери откроете.

– О, простите – те! Я совсем забыла, что хто – то приходил! Ну, шо, покаж бумажку.

Иван протянул удостоверение.  Еще пару минут они ждали пока она, наконец,  достанет очки из кармана.

-Ну, шо, пошли в хату! Опять останусь без хлеба.  Може, вы за хлебом мне сходите?

– Да, бабуля, сходим, только после разговора, а то пока мы вернёмся, вы опять забудете, что кто – то приходил.

– Старость, надо уважать. И ты таким будешь! – обиделась старушка.

Наконец, после долгого  ожиданья они попали в квартиру.  Было, похоже, на то, что жизнь в этой квартире остановилась лет пятьдесят назад.  В квартире стоял запах старости, котов,  и валерьянки. Стол, стулья, сервант, вся мебель была явно сталинских времён. Но, что было странно, тюлевые накидки на трёх пуховых подушках, сложенных одна на другую на кровати, поражали своей чистотой и накрахмаленной формой, кругом была чистота и порядок.  Надя подняла голову, не было видно ни одной паутинки. Казалось, что они попали в исторический музей  начала двадцатого века.  Единственным предметом, который  мог напомнить о том, что на дворе двадцать первый век  – был огромный телевизор, висевший на стене.

Старушка, увидела  вопрос в глазах Нади, и с  удовольствием стала хвастаться.

– Красивый? Это мне квартирант подарил. Такой хлопец, такой – ой!

– Васильевна, а  кто у вас убирает, вы с кем  – то живёте?

– Ко мне, домработница приходит. Ей мой квартирант на год вперёд заплатил.

– Чудесный у вас квартирант, он давно съехал?

– Да, давно, дочка, давно!  Но, такой умничка звонит, интересуется.

– А, что спрашивает?

– Как, что? Как я? Как здоровье?

– А не спрашивал, не приходил ли кто из милиции?

– Спрашивал, я же  ему говорила, что тута творится.

– А, он по русский хорошо говорит, вы его понимаете?

– Ну, как?  Балакает, как може, понять моху. Его родной язык Ангельский, но русский он уважает, всех классиков прочитал. Вон, книжка одна осталась!

Надя, обернулась и увидела на тумбочке, томик «Преступление и наказание».

– А  как его зовут, помните? – подключился Иван.

– Говорил, – Петя!

– То, есть  Петро?

– Ага?

– А, фамилия, какая?

– Ну,  этого не помню.  Кажется, он говорил, что переводится, как хлеб по –  нашему. А, что вы о нём, да, о нём?

Иван и Надя переглянулись, это был сын Пахомовой – Петро Бред.

– Васильевна, последний вопрос, о нём, потом о вас. Он хромал?

– Чуть – чуть. Но, всё равно ходил лучше меня.

– Не говорил, почему хромает?

– Говорил, что недавно мышцу растянул, говорил, что  скоро пройдёт!

– Какие – т о у вас вопросы странные. Мне не нравятся!  Вы запомните, если шо, я против

него слова не скажу, такого как он, на свете нет.

-Да, вы не переживайте Васильевна, главное вы ему не говорите, что мы приходили.

Это очень важно, а то он подумает, что вы можете нам что – то ценное сказать и окажетесь на месте Пахомовой. Это очень важно, очень!

– А, ну, пошли вон из хаты! Я вам покажу убийцу!  Это при Сталине все иностранцы были шпионами и убийцами! Беспредельщики! Вон!

Они буквально выскочили из квартиры старушки, которая, оказывается, была очень даже шустрой в гневе. Она так быстро догнала их, и захлопнула за ними дверь, что они   ещё долго смеялись над этим бегством.

Ну, за хлебом для Васильевны они всё же сходили, правда, передали его ей через  её соседку.

Только они сели в машину, как зазвонил телефон Ивана.

– Вы, живые,  – спросил он?

– Да, Лев Анатольевич, живы! Но, эта бабка нас чуть не прибила.

-Вы давно закончили допрос?

-Да! Нет, мы только вышли. Это сын Пахомовой. Нужно, делать запрос в Интерпол. Вы поможете дело  Беловой приостановить, ну и нужно постановление на освобождение.

-Дай трубку Наде!

-Сейчас!

Иван протянул трубку Наде.  Она скривила рожу. А Иван погрозил ей кулаком.

-Привет! – протянула она.

– Здравствуй дорогая! Ты почему не берёшь телефон?  Ладно, ну, дело раскрыто, думаю, твоя помощь больше не нужна, может, пришлю за тобой машину? Я так соскучился, мочи нет.

– А, почему ты столько дней не звонил?

– Не знаю, надеялся, что ты сама мне позвонишь, соскучишься.

– Так, я ещё не успела к тебе привыкнуть, чтобы скучать.

– А, я привык. Даже, не знаю, как я жил без тебя все эти годы.

Иван  сидел с открытым ртом. Трубка у него была мировая, поэтому слышно было каждое слово сказанное Львом.

– Лев, не хочу тебя расстраивать, но я останусь жить   в Пятигорске.  Я хочу открыть своё детективное агентство. Вернее я уже и заявление подала на регистрацию.

Ты извини меня, не обижайся!

– Я так и знал, что тебя нельзя было одну отпускать, нельзя!

В трубке воцарилась тишина, а потом монотонные гудки.

Надя, протянула, Ивану трубку.

– Послушай, Иван, ты не видел его первую жену?

– Нет, а  что?

– А, как её звать не знаешь?

– Нет, ты такие вещи спрашиваешь? С какой радости,  я должен знать, как её зовут?