Ссылка Каржавина на сообщение о магнитной мине, обнаруженной морскими пограничниками на бочке, ближайшей к Константиновской батарее, была не совсем корректна, так как она не имела документальных подтверждений. Если бы по линии ГБ прошла такая информацию, она по-всякому была бы доложена членам Государственной комиссии, и прежде всего генералу МГБ А. Шилину, А. Малышеву и адмиралу С. Горшкову. Хотя — как знать? — быть может, и была доложена…

Итак, мы допускаем возможность диверсии.

Более того, установка магнитной мины, или даже ее муляжа, на бочке, к которой предстояла швартовка крейсера «Керчь», могла являться частью «легенды прикрытия», рассчитанной на то, чтобы поиск исполнителей и организаторов диверсии направить исключительно по «итальянскому» следу. Дело в том, что легкий крейсер «Керчь» в прошлой своей крейсерской жизни входил в состав итальянского флота и был передан советской стороне одновременно с линкором «Джулио Чезаре». Вот только сам факт столь демонстративного минирования «керченской» бочки (если бы он имел место быть) вызывает большие сомнения в «чистоте» итальянского следа. А если точнее — возникает вполне обоснованное подозрение, что какая-то третья сторона, имевшая отношение к взрыву «Новороссийска», была заинтересована направить возможное расследование по «итальянскому» следу. В рассматриваемый нами исторический период такой стороной, по ряду признаков, являлась Великобритания.

Исходя из этих соображений, таки не исключая из нашей «разработки» итальянского следа, отследим возможное участие в диверсии против «Новороссийска» английского морского спецназа.

Но даже отрабатывая так называемые итальянский и английский «следы» в диверсионной версии взрыва «Новороссийска», мы не исключаем возможность предварительного минирования линкора до передачи его нашим морякам.

Покойный капитан 1-го ранга Лепехов в своих публикациях, посвященных памяти линкора «Новороссийск», традиционно возвращался к своей версии гибели линкора от рук итальянских боевых пловцов. Лепехов всякий раз вспоминал о том, что в носовой части корабля в труднодоступном участке трюма в районе «второго» дна он обнаружил следы сравнительно свежей сварки на одной из глухих переборок. По предположению Лепехова, на тот момент командира трюмной группы дивизиона живучести, за обнаруженной им переборкой могла находиться выгородка, в которой вполне мог размещаться заряд взрывчатки, заложенный итальянскими рабочими в период подготовки передачи линкора советским морякам. С учетом предлагаемой мной версии взрыва линкора, информацию, данную Лепеховым, можно до поры принять к сведению. Ограниченный круг моих читателей прекрасно помнит о том, что в условиях угрозы потерять Ленинград на уровне Военного отдела Политбюро ВКП(б) было принято решение скрытно подготовить к взрыву наиболее ценные корабли и объекты Балтийского флота. Действуя в соответствии с этим указанием, на всех наиболее ценных и крупных кораблях флота были проведены специальные работы, позволявшие в случае усугубления ситуации взорвать корабли. О готовности к проведению такой акции на самом высшем уровне были произведены соответствующие доклады. Как обычно в нашей жизни, трагедиям сопутствуют комедии. Чуть ли не до прорыва блокады сильно пьющий «товарищ» Жданов не посчитал нужным испросить разрешение у своих кремлевских коллег на отмену принятого ранее решения, а главком адмирал Николай Кузнецов считал, что ему не по рангу было отменять это указание. Так что подготовить линкор к взрыву — это запросто. А вот «разминировать» — проблема. Проще было бы взорвать. Ну, это уж так, неуместная шутка. Кстати, тогда же, в первую блокадную зиму, несколько высокопоставленных военных журналистов, из числа опять-таки военных писателей — фантастов, употребив изрядную дозу коньяка, в своем «узком» кругу чуть было не решились в случае тех же «критических» условий прорываться через немецкую блокаду на соединение с «союзниками». Этим «товарищам» очень доходчиво объяснили «…что они не правы…» Настолько «доходчиво», что о некоторых из них более никто и не вспоминал, а другие — «загадочно» исчезли.

После ознакомления с предыдущей информацией стоит ли закладку фугаса в наиболее уязвимом месте линейного корабля «Юлий Цезарь» воспринимать как коварную акцию мстительных, кровожадных последователей дуче Муссолини, не учитывая того простого факта, что аналогичные закладки взрывчатки могли быть произведены итальянскими ультра-левыми патриотами на всех крупных кораблях итальянского флота накануне капитуляции Италии перед войсками англичан? Аналогичные «Новороссийску» акции «возмездия» не были совершены на других линкорах, переданных Англии и США, потому что эти корабли практически без задержки в 1948 году были возвращены Италии, вступившей в блок НАТО. Вполне возможно, что аналогичные фугасы были удалены с этих кораблей в рабочем порядке. Командование итальянского флота вовсе не обязано было отчитываться перед нашим руководством, и тем более предупреждать о тех «сюрпризах», что вдали нас в трюме «Джулио Чезаре».

И не случись то, что произошло с «Новороссийском» 29 октября 1955 года, то уже году в 1961-м могла взлететь на воздух какая-нибудь домна на Донбассе, в которую загрузили бы в качестве металлического лома одну из цистерн от линкора, «утилизированного» по плану хрущевских «реформ» начала 60-х годов… К примеру — цистерна от линкора, в которой ранее держали бензин… Происходили же взрывы домен, в которые в качестве металлолома загружали старые танки с невыгруженным боезапасом… Всегда надо делать поправку на наши «местные», особые условия…

А теперь возвращаемся к «нашему» линкору. Итальянские инженеры-судостроители отлично представляли недостатки в конструкции линкора. После модернизации, проведенной в 1936–1937 годах, центр тяжести линкора сместился, еще в большей степени снизив его способность противостоять различным повреждениям, сохраняя при этом остойчивость… Уже только потому, что офицеры, хорошо знавшие устройство линкора, в первые же минуты после взрыва предположили, что эпицентр взрыва находится в районе бензиновой цистерны, предположим, что основная часть взрывчатого вещества была залита и равномерно распределена по днищу этой цистерны, удачно (?) расположенной между бортами. С учетом емкости этой цистерны в 50 кубов, четыре тонны ВВ слоем в 20 см можно залить на площади 10–12 квадратных метров и закрасить несколькими слоями сурика. Кстати, судя по схеме трюма «Новороссийска», днище цистерны, используемой под бензин, имело форму усеченного треугольника, что еще в большей степени предполагало формирование направленного взрыва… Недаром капитан 1-го ранга Мигиренко предполагал, что заливка тола была произведена в помещение, имевшее форму треугольника… Взрывчатка, распределенная таким слоем, позволяла сделать достаточно глубокие выемки для создания мощного кумулятивного эффекта. А моделируемая площадь закладки ВВ вполне сопоставима с площадью пробоины на днище.

Вы спросите: зачем такие сложности, не проще ли было сделать заливку в любом из тамбуров в районе второго дна трюма? Не исключено, что так и было, но бензиновая цистерна не предполагала чистку, как в случаях с мазутными цистернами, а значит, что и обнаружение взрывчатки было маловероятно. Выемки для создания кумулятивного эффекта можно было заполнить каучуком и закрасить. Детонация же паров над десятком тонн бензина значительно увеличила бы фугасный эффект взрыва. Палубой ниже предполагалась закладка двух зарядов, примерной мощностью по 1000 кг. Взрыв этих зарядов предполагал разрушение днища корабля и предназначался в качестве «вышибных» для основного фугаса, направляя его энергию взрыва вертикально вверх, для пробивания всех палуб корабля, располагавшихся выше эпицентра взрыва.