14 мая 2017 года в Морской библиотеке Севастополя проходила презентация книги известного историка флота С.Е. Виноградова — «Линейный корабль “Императрица Мария”». Из опыта проведения подобных мероприятий, презентация была продумана грамотно, для гарантии «массовости» мероприятия в библиотеку был направлен учебный взвод курсантов 3-го курса ЧВВМУ, во главе с заместителем командира взвода — старшиной 1-й статьи контрактной службы. Десять лет общаясь с подобной аудиторией, я не исключал, что курсанты попытаются «вздремнуть», но на удивление, те, что сидели в первых рядах, вели себя вполне пристойно. Не считая представителей флотского телецентра и флотской прессы, на презентации присутствовали, прежде всего, те, кто по роду своей деятельности был «обречен» посещать подобные мероприятия — председатель ВНО ЧФ Сергей Горбачев, директор народного Медицинского музея Александр Зубарев и еще четыре ветерана флота — члены ВНО. Поскольку моя книга «Столетие катастрофы линкора “Императрица Мария”» вышла в свет несколькими неделями ранее, мы с редактором, издателем Леонидом Кручининым, тоже вроде как «были обречены» на посещение мероприятия, не без оснований надеясь приобрести у автора экземпляр презентуемой книги. Следует отметить, что сам процесс презентации новым директором Морской библиотеки был организован на достаточно высоком уровне. За столом «президиума» сидели весьма респектабельные господа. Как оказалось, сам автор историк Виноградов не прибыл в Севастополь, а книгу его «презентовали» главный редактор издательства «Пятый Рим» Григорий Пернавский и коммерческий директор того же издательства. Следует отметить, что книга издана на высочайшем полиграфическом уровне. Кроме того, что она содержит много иллюстраций, фотографий, к книге прилагается альбом со схемами и фотографиями, часть которых размещена в формате двух горизонтально расположенных листов А-4. Многое объясняется тем, что автор — Виноградов уже много лет является сотрудником Центрального Военно-морского музея, и уже только поэтому имеет возможность создавать подобные подборки схем и фотографий, сопровождая их соответствующими архивными справками и заключениями специалистов. При вполне логичном заявлении о том, что «…теперь-то, наконец-то, можно считать, что тема закрыта как минимум на 99 %», прозвучал вывод: «…выяснить истинные причины гибели линкора никогда не удастся»… Ну вот, а мы-то ждали информационного «прорыва» в соответствии с заявленной «процентовкой» отработки темы.

В принципе, я не пожалел, что посетил презентацию. Подойдя к руководителям издательства, я подарил им свою книгу, с комментарием, что с учетом той информации, что в ней изложена, «…ее можно принять за тот не достававший ранее 100-й процент, позволивший в известной степени считать тему, таки, завершенной…»

Далее, традиционно для севастопольской аудитории, связанной с историей флота и местным краеведением, был задан вопрос, не собираются ли издатели «Пятого Рима» публиковать материалы и исследования на тему катастрофы с линкором «Новороссийск»… Вопрос этот исходил от единственной присутствовавшей на презентации женщины и звучал несколько наивно… Таким же, по сути, был ответ: «…появятся материалы по названной теме, достойные издания, — обязательно опубликуем…» Откуда издателям было знать, что за материалы им предстоит издавать в ближайшие годы…

И в то же время, несмотря на очевидную наивность вопроса этой женщины, почему бы его не считать неким социальным заказом, исходящим из самой глубины «народных масс»?

Так уж исторически сложилось, что самые крупные катастрофы с линейными кораблями нашего флота произошли в Севастопольской бухте. И то, что обе катастрофы произошли в октябре и сопровождались большими человеческими жертвами, и рядом схожих, чуть ли не мистических обстоятельств, — все это «сопрягает» в бытовом восприятии одну катастрофу с другой…

Что же касается исследований по первой теме и по второй, то «новороссийская» тема для севастопольского исследователя является более востребованной и актуальной, а для потенциальных исследователей — более проблемной, требующей тщательной отработки материалов, в том числе и архивных, потому как живы ветераны линкора, для которых любая неточность или ошибка в исследовании воспринимаются, мягко сказать, очень болезненно. Это условие в известной степени связывает, а точнее — дисциплинирует севастопольского исследователя при отработке источников, отражающих фактический уровень оценки повседневной и боевой организации на линкоре, по анализу действий в процессе развития катастрофы отдельных должностных лиц экипажа и представителей вышестоящих штабов и управлений. В этом отношении очень показателен эпизод, когда сын бывшего старшего помощника командира линкора Хуршудова пытался привлечь к судебной ответственности автора монографии «Тайна гибели линкора «Новороссийск» Бориса Каржавина, по мнению истца, «оскорбившего» память его отца.

С учетом выше отмеченной специфики и я вынужден жестко связывать основные фрагменты и этапы своего исследования с архивными документами и воспоминаниями участников событий. По этой же причине сам процесс исследования я согласую с пунктами выводов Правительственной комиссии. Мне неоднократно приходилось встречать людей, оценивавших информативную ценность исследования по выводам или содержанию последних страниц. Должно быть, в таком принципе «выборочного» чтения заложен вполне определенный смысл. Еще в большей степени этот принцип применим узкопрофильными специалистами, нацеленными на работу с определенным кругом источников информации. Но даже и в этом случае не обходится без своих «специфических» крайностей. Так, специалисты по отдельным разделам истории флота, чтобы не пропустить, казалось бы, самой незначительной информации, обречены «пропускать» через себя весь вал информации по интересующей их теме.

Кстати, о самих выводах. Я был откровенно удивлен и несколько озадачен информацией, опубликованной Трудославом Гореликом в 1–2 номерах «Морского альманаха» за 2012 год, где автор в своей интерпретации довел до читателей «Окончательный Протокол Правительственной комиссии заместителя Председателя Совета Министров СССР В.А. Малышева по катастрофе на внутреннем рейде Севастополя в октябре 1955 года». По утверждению Горелика, этот документ с грифом «Совершенно секретно» и с пометкой «Особой важности» был доведен до «узкого» круга ответственных работников судостроительной и судоремонтной промышленности только весной 1957 года. Даже принимая во внимание те сложные взаимоотношения, что существовали в ту пору между отдельными министрами и их министерствами, надо полагать, что этот документ был доведен и до командования Военноморского флота.

Такие документы, даже по прошествии десятков лет, очень редко снижают гриф своей «секретности». Как показательный аналог для сравнения — материалы о расстреле пленных польских офицеров в лагерях НКВД в 1940 году. О причинах издания и с содержанием «нашего» документа, в изложении автора, мы подробно ознакомимся на одном из этапов исследования.

Что же касается признаков или откровенных следов исправлений и корректур исходного, или первоначального, варианта материалов работы Правительственной комиссии, то с этими фактами мы неоднократно будем встречаться в процессе нашего исследования. Первым на эти факты обратил внимание Борис Коржавин, работая с одним из экземпляров названных материалов. По методологии и стилю изложения большинства пунктов в выводах Комиссии угадывается «рука» адмирала Сергея Георгиевича Горшкова. Его же, до мелочей знакомый, стиль оформления многочисленных приказов и наставлений прослеживается в последующих корректурах выводов и отдельных разделов материалов работы Комиссии. С одной стороны — это вполне естественно, — Сергей Георгиевич среди членов правительственной комиссии являлся самым грамотным и авторитетным специалистом-моряком… С другой стороны — для Горшкова было крайне нежелательны объективные выводы о причинах взрыва… Не в меньшей мере Сергей Георгиевич не был заинтересован в расследовании ряда организационных причин, в той или иной мере усугубивших ситуацию на аварийном линкоре… По обычной, бытовой логике, Горшков, передавший Пархоменко командование Черноморским флотом накануне трагедии с «Новороссийском», не должен был участвовать в составе комиссии по расследованию причин катастрофы с линкором. По анализу ранее проводимых комиссий такого уровня в этой роли должен был выступить начальник Главного штаба ВМФ адмирал Фокин.