рот ей заглядывать. Они толпой бегали по особняку, снося всё на своём пути, совершали набеги на кухню, носились вверх-вниз по лестнице и устраивали засады на загадочных зверей «слонотоптамов». Увы, попадались в их ловушки исключительно старшие братья, сёстры и я.

Ксюшка мне потом высказала: мол, если попался в слонотоптамовый капкан, то я и есть этот самый зверь. Только скрываюсь под личиной человека, а в полнолуние превращаюсь обратно. Я сделал загадочный вид, кивнул и попросил никому об этом не рассказывать. Кажется, она поверила на самом деле.

Глава 17

Скандал и новости

Злобино встретило нас дождём и серыми низкими тучами. Увы, ничего с этим не поделаешь — на дворе осень, скоро листва облетит и будет совсем тоскливо. Только с первым снегом пейзаж станет повеселее. А сейчас придётся перетерпеть эту хмарь и слякоть.

Хуже всего от сырой погоды делалось Кижу. Он ходил мрачный, глядел букой и потреблял в два раза больше рябиновки. На второй день я не выдержал его хмурого вида, позвал в кабинет и спросил:

— Дмитрий Иванович, ты не думал как-то отвлечься? Сил нет смотреть на твоё перекошенное лицо.

Киж пожал плечами:

— Не знаю, Константин Платонович. Не умею я отвлекаться, кроме как в карты. Можно я на недельку в Муром съезжу? Или в Москву. Заодно и финансы поправим — лишние деньги никогда не помешают.

— Твой отъезд сейчас нежелателен, Дмитрий Иванович. Я хотел взять тебя к родне Боброва. В любом случае тебе нужно какое-то занятие, чтобы не впадать в меланхолию.

— Не нужно, — буркнул он, — лично меня всё устраивает.

— А меня нет, знаешь ли. Ещё пару дней, и от твоего вида молоко начнёт скисать.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Скорее, не хочешь. Ничего, сейчас что-нибудь подберу для бодрости духа.

Постукивая пальцами по столу, я смотрел на Кижа и размышлял, чем его занять. Начать учить деланной магии? Нет, пожалуй, не стоит — это уже не просто поднятый мертвец получается, а практически лич. Пусть это только легенды о владеющих магией мертвецах, но я пока не готов проверять её в реальности.

— Дмитрий Иванович, а ты на гитаре умеешь играть?

— Я⁈ На гитаре? Это Бобров по струнам любит тренькать, да Марья Алексевна на арфе.

— Бобров женится, ему не до того будет. А Марья Алексевна поздно ночью концерты даёт, я сплю уже. Так что остаёшься только ты.

— Константин Платонович, помилуйте! На кой чёрт мне эта гитара?

— Во-первых, музыка способствует общему развитию. Во-вторых, не самое худшее занятие для тебя. А в-третьих, в женских глазах поющий мужчина получает плюс десять очков к обаянию.

Киж оживился и глянул с интересом.

— Да? Никогда об этом не думал.

— Вот и проверишь на собственном опыте. Возьми гитару и начинай учиться играть. Кажется, кто-то из опричников умеет, попроси у них помощи.

Поворчав ещё пару минут, он согласился заняться музыкой, забрал гитару и ушёл к себе.

Если говорить откровенно, затея с гитарой была нужна мне для научного опыта — проверки теории. Лукиан как-то в разговоре заметил, что мертвецов невозможно научить чему-либо по-настоящему. Учить новое — значит изменяться, а это прерогатива живого. Мёртвое же статично и постоянно. Вот только я начал сомневаться в аксиоме монаха, наблюдая за Кижом. Не сможет — да и ладно. Но если научится играть, придётся усомниться в знаниях учителя.

* * *

Разобравшись с Кижом, я взялся за чертёж телеграфного аппарата. Первая версия планировалась максимально простой: приёмник с пищалкой и передатчик с ключом для «отстукивания» сообщений. Примитивную азбуку из точек-тире я уже набросал, осталось только самому её освоить. Как Бобров разберётся с производством аппаратов, сразу же открою курсы телеграфистов в своей школе.

Но на будущее я предполагал изменить схему. Во-первых, собрать нормальный передатчик с клавиатурой, который сам будет «пищать» в эфир. Во-вторых, разработать автоматический приёмник, печатающий полученное сообщение на бумажной ленте. И главное, я сменю азбуку — сделаю нормальную восьмибитовую кодировку, добавлю контрольные суммы и сочиню протокол передачи. А это уже прямой путь, хоть и долгий, к особым машинам… Впрочем, не буду загадывать так далеко. Сейчас надо начинать с малого.

Я разложил начатые чертежи, очинил карандаш и принялся за детали приёмника. Но не успел провести даже линию, как особняк вздрогнул. На первом этаже что-то громыхнуло, а меня окатило волной эфира.

— Ёшки-матрёшки!

Держа в одной руке small wand, а в другой «громобой», я кинулся к лестнице. В три прыжка спустился на первый этаж и бросился к гостиной — именно оттуда несло магией и напряжённым эфирным полем.

— Пёс смердячий!

— Прекрати, Марья…

— Мужлан!

— Марья…

— Ирод!

— Да перестань же…

— Ты чуть мальчика не угробил! Лукьян-дебильян!

Голоса княгини и монаха рокотали, будто горная река в теснине. Я поостерёгся врываться в комнату, остановился и осторожно заглянул внутрь.

— Прекрати ругаться, как девка базарная. Княгиня всё-таки…

— Ах, вспомнил, что я княгиня⁈ А когда шуточки свои шутил, забыл, да?

— Марья, ну прости мне уже тот розыгрыш. Ей-богу не хотел обидеть!

— Не хотел⁈ Смешно думал сделать? На позорище меня выставил, скотина!

Да, мебели в гостиной понадобится срочный ремонт. Впрочем, и самой комнате тоже. Марья Алексевна и Лукиан так увлеклись разборками, что устроили вначале пожар, сами же его потушили вихрями эфира, а затем расколошматили всё, что осталось. Пожалуй, придётся заказать новый диван и буфет — эти даже на помойку вынести стыдно.

— Перестань, Марья! Каюсь, виноват перед тобой. Хочешь, виру тебе заплачу за обиду?

— Заплатит он, богатей нашёлся. Ты почто мальчика не предупредил? А если б он сгорел? Да я бы тебя своими руками придушила!

— Ты осторожней со словами, Марья. Некроманту нельзя уг…

— Ах, нельзя⁈ Да плевать мне, некрот ты или кто! Я за Костеньку харю твою наглую на две части разорву, понял? Учитель нашёлся, тоже мне.

— Да с твоим Костей не угадаешь, что ему давать. Сколько он времени после правильной инициации молчал? Я уж думал, Талант от него вовсе ушёл. Кто же знал, что он так прыгнет?

— А ты думать должен, а не на случай полагаться! Зачем тебе голова дурная дадена?

— Думать? Я столько веков учу, ни разу такого не было.

— Значит, плохо учишь. Коли ты не справляешься, я Костю в ученики