– Так ведь от нас и зависит в данный момент, кто станет этим новым принцепсом! – Приск сделал отчаянную попытку поймать наместника на слове.

Но тот лишь отрицательно покачал головой:

– Нет, друг мой, не пытайся отменить волю наилучшего принцепса – или ты совершишь преступление.

«О, боги, ты глупец, Гай! О чем ты думал! Плиний и коллегию пожарных не может создать без согласия императора. И как улучшить провинциалам баню, советуется с Траяном. А ты предлагаешь преданному исполнителю решать, кто наследует ойкумену, кто будет править миром. Где была твоя медная голова, дурак!»

Плиний стал сворачивать свиток.

– Пока спрячу пергамент здесь, в библиотеке – среди других… тут его никто не найдет. Я понимаю – ты бы хотел показать завещание Адриану, но поверь, этот свиток не принадлежит ни тебе, ни твоему патрону. Вернем его Траяну, и сам убедишься, что это – наилучший выход.

Надо было срочно придумать, как выпутаться из дурацкой ситуации, но ничего не придумывалось. Самое простое (но и самое нелепое) решение – выкрасть свиток из библиотеки. И надеяться, что в этом случае Плиний ничего Траяну не сообщит. Разумеется, военный трибун мог бы попросту отнять свиток у наместника. Гадать, кто сильнее, не приходилось. Но как заставить Плиния молчать?

В голову лезли нелепые идеи: броситься на Плиния с кинжалом, оглушить мраморным бюстом Александра Македонского, поджечь библиотеку – как нельзя кстати придется отсутствие пожарных. Пока местный народ будет вытаскивать, согласно новому приказу, ведра да насосы, убежать со свитком…

Мертворожденность этих планов была очевидна, и Приск лишь сумел заметить, в какую именно нишу поставил наместник футляр с драгоценным пергаментом.

«Кто знает… может быть, Плиний и прав? – подумал военный трибун, покидая библиотеку. – И это решение – самое верное… Во всяком случае – самое честное…»

Но вольноотпущенник Максим! Он ведь знает про послание Адриану. И Афраний Декстр… Что станет делать фрументарий, когда услышит, что Приск вот так запросто отдал Плинию драгоценный пергамент? Какая дурацкая западня! Трибун не мог выкрасть завещание у Плиния, но не мог и оставить его в Никомедии. Ситуация складывалась безвыходная.

А еще ему показалось, что он заметил движение в боковой колоннаде. Но когда нырнул в портик, там никого не оказалось.

* * *

В перистиле Приска поджидал юный Марк.

– За нами следят, – шепнул он, вертя головой так, как будто хотел разглядеть, что у него на затылке.

– С чего ты взял? – Замечание Марка подтверждало собственные подозрения.

– Сам видел. Один странный тип вился тут во дворе, пока ты торчал у наместника. А потом ушел вон туда. – Марк махнул рукой в сторону прохода в соседний двор. – А этот грек-повар, что вышел от Плиния, разревелся, как ребенок, и стал громогласно жаловаться на судьбу, пуская сопли… Прям смешно…

– Толстый грек – это Калидром, он поедет со мной в Антиохию к Адриану. А что за тип тут подглядывал? – Приск уже не сомневался, что видел кого-то в колоннаде, и – возможно – этот человек подслушал разговор.

– Откуда мне знать? Парень все время держался в тени, лица не разглядеть, а когда уходил, капюшон накинул – на улице теплынь – а он в капюшоне.

– Здешний, из прислуги, или только-только прибыл?

– Я же сказал: не знаю! Не ведаю, кто он! – взорвался Марк. – Ты прям как отец! Кто был, что сказал, куда глядел… Да не знаю я! Не-зна-ю!

– Так окликнул бы.

– Я и окликнул. А он сбежал. Не по мне все эти подглядывания. Я в бою отличиться хочу, а не вызнавать, куда поехала повозка, запряженная мулами…

– Какая повозка? – не понял Приск.

– Да это не отсюда… – отмахнулся Марк. – Это отец все искал какую-то повозку в Риме в тот день, когда я уезжал. Даже не попрощались толком.

«Ага, Декстр ищет конкурентов… ну, надеюсь, от нашего фрументария они не уйдут», – отметил про себя Приск.

– Скорее всего, этот парень здешний. Из свиты или прислуги наместника, – решил трибун. – А сражения еще будут – увидишь.

– Да я не видеть хочу – а драться… А не будет драк – в школу гладиаторов запишусь.

– Давай-ка я тебя лучше потренирую.

– Правда? – У Марка вспыхнули глаза. – Отец говорил – ты отличный боец.

– Могу тебя заверить – Адриан еще лучше.

– А с Адрианом? Я смогу помериться силой с самим Адрианом?

– Силой? Это вряд ли… предложи ему поединок. Один твой удар против трех его – вот условие. – Бывший легионер Пятого Македонского улыбнулся, вспомнив свое состязание с императорским племянником. Сколько с тех пор минуло лет?.. А кажется – было только вчера.

– Состязание с Адрианом?! – Марк аж подпрыгнул от восторга.

«Ага, поединок… Адриан нас обоих прикончит на месте… Нехорошо всё… А если этот неизвестный тип подслушал и узнал про свиток, то…»

Трибун даже не пытался вообразить, что в этом случае произойдет. Он как-то наивно позабыл, что у стен бывают уши. Решил, раз хозяин честен, то и его люди – тоже. А вот и нет…

Удивлен?

* * *

Часа три Приск посвятил тому, чтобы отыскать человека, который прятался в галерее. Но напрасно. Марк не мог даже отдаленно описать, на кого походил неизвестный. И опознать среди людей Плиния никого тоже не смог. В конце концов юноша принялся отрицательно мотать головой в ответ на всякий вопрос, так что пришлось оставить Марка в покое.

Но – кто знает – быть может, неизвестный где-то скрывался и не показывался гостям наместника на глаза?

* * *

Как и обещал, Приск устроил тренировку Марку. Приемный сын Декстра оказался неплохо подготовлен, но ему явно не хватало хладнокровия.

Однако юноша очень гордился, что сумел все-таки нанести два удара опытному противнику в обмен на его десять.

– Что ты там говорил про школу гладиаторов? Ты всерьез? – вернулся трибун к утреннему разговор после тренировки.

В гладиаторы! Вот глупец! Разве что ростом высок, а так – сосунок сосунком, даже борода еще толком не растет, только на верхней губе забавно пробиваются темные усишки да на подбородке кучерявятся редкие волоски… Такую бороду приносить в дар богам – вот смех…[57]

– Я сильный… – Парень сжал кулаки, выпятил грудь.

– Я не о том. Гладиатор – позорная профессия… С арены путь в легион заказан.

– Зато известных бойцов обожают! – сверкнул глазами мальчишка.

Обожают… вот чего ему так не хватало! Семья приемная, наверняка не раз напоминалось: если в назначенный срок не явится за Марком настоящая мать или отец или кто-то еще – быть ему рабом.