Вертолет пригнул к земле панков. Они смешно смотрелись в своих брезентовых милитаристских куртках, завороженно глядя на приближавшуюся машину. Один из них крикнул:

— Это, наверное, менты!

Виталий не стал ждать этого утверждения, для того чтобы скрыться в ближайщей подворотне. Он втиснулся в какую-то щель и спрятался от неожиданного небесного наблюдения. Собака, равнодушная к вертолету, подбежала к нему и стала обнюхивать его ноги. Аппарат удалился, и панки перенесли все внимание на Виталия. Его желание спрятаться не ускольнуло от них и сделало его более симпатичным в их глазах:

— А ты, пацан, не любишь легавых, я погляжу? — спросил старший из них.

Виталий не ответил. Он не знал, что означает по-французски «легавый». То ли речь о них самих, то ли о пассажирах вертолета.

— Это не легавые, это русские, — поторопился уточнить другой панк. Видно было, что он знает, о чем говорит.

— Русские? — переспросил Виталий.

— Ну да, каждое лето новый цирк на колесах. Они организуют чудовищные гулянки и думают, что завоевали нашу страну. Уже нет от них нигде покоя. Сегодня они гуляют на «Матильде» со всеми своими крутяками. На свадьбе то ли герцогини, то ли принцессы. Поэтому и легавые торчат повсюду. Это не за тобой, расслабься.

— А где находится эта «Матильда»? — с замиранием сердца спросил Виталий.

— На берегу моря, на холмах. За городом. А что, тебя тоже пригласили? — засмеялся старший. Панки заржали. И даже собака залаяла с ними за компанию.

Виталий улыбнулся:

— Ну да. И как туда добраться?

— Ножками! — ответил старший, полагая себя очень остроумным.

Молодой олигарх решил улыбнуться шутке. Если он хочет быстро получить от панков полезную информацию, с ними не стоит ссориться. Он натужно рассмеялся, имитируя раскатистый смех своего брата Александра. Результат был сомнительным, но «остряку» польстил.

— Не знаю где, но я тебя видел. В любом случае, парни, которые не любят легавых, мне нравятся. Ну, если хочешь идти на «Матильду», это легко. Мы тебя доведем. Мне нравится пялиться на баб и тачки, которые туда прикатывают. А что ты будешь там делать?

— То же самое, пялиться… — Виталий не осмелился закончить фразу, потому что не знал, что точно означает словосочетание «баб и тачки».

Луи приехал на виллу «Матильда» просто чтобы показаться. Он чувствовал, что операция «Беглец» ускользает из-под его контроля. Все из-за этих двух придурков, которые решили поиграть в душманов. Если с русским другом случится беда, он может поплатиться за это жизнью. Это урок: всегда нужно выбирать даже мелких сотрудников лично и оценивать их компетенцию, требуя встречных проверок из разных источников — от бывших сотрудников, друзей и врагов. Здесь он сэкономил, а надо было насторожиться при виде порочного беспредельщика Квази. Он купился на его вид мелкого шалопая, да и времени не было возиться с хулиганами. И вот результат: два парня в морге. Луи было плевать на их судьбы, он знал, что Антон профессионал по ликвидациям. Некоторые советские службы прекрасно готовили к такой роли. Тон, которым Игорь, еще один сотрудник «похоронного бюро» Антона, сообщил, что Виталий ранен, не сулил ничего хорошего. Главное — не убежать, а то до того, как он успеет что-то сказать в свое оправдание, за ним бросятся псы Антона и разорвут на мелкие клочки. Он видел, что стало с Моро, тем, кто должен был сегодня руководить фейерверком, только потому что он не смог ответить на технический вопрос Виталия. Антон сам взялся за то, чтобы тот с кровью выплюнул истинную причину своей некомпетентности. Моро признался, что заменял другого инженера, который специализировался на крупных мероприятиях. Компания «Джованни» не сочла нужным предупредить своего богатейшего клиента о такой замене. Бедный пиротехник теперь, наверное, будет заикаться всю оставшуюся жизнь, не считая нескольких синяков. Это он, из своей комнаты в отеле, хотел пожаловаться в полицию на службу безопасности Романова. Луи понадобилось всего две минуты, чтобы его переубедить. Две минуты и пять тысяч евро наличными. Это много, две минуты.

Луи стоял у входа во дворец на самом видном месте и расшаркивался перед приезжающими гостями, кланяясь великим мира сего и склоняясь к ручкам их дам, на пальчиках которых было больше денег, чем он зарабатывал за год. Пока. Одной из первых была Кристина Петрова в серебряном платье с русскими народными узорами от «YanaStasiа». Платье облегало ее пышное тело, как чешуя русалки из диснеевского мультика. Рядом с ней стоял молодой сотрудник «Экстази», который, несмотря на свои метр девяносто и восемьдесят пять килограммов казался визуально уменьшенным до размеров болонки. Это состояние ему подходило. Какая же она все-таки сексуальная, эта тетя Кристина.

Ольга, принимавшая гостей по другую сторону парадной мраморной лестницы, заметила его плотский взгляд, и легкая презрительная улыбка угнездилась у нее на краешке губ. «Презрение или ревность? — подумал Луи». Спиридона нигде не было видно. Наверняка где-нибудь тискает в углу длинноногую хостесс или снюхивает белую дорожку на мраморе и золоте в туалете. Ольга была великолепна в платье от Маши Алуевой, сшитом по случаю из розового атласа и усыпанном розовыми жемчужинами. Ольга из патриотических соображений носила только платья лучших российских модельеров, чередуя на светских мероприятиях уникальные произведения haute couture от Ольги Моисеенко, Яны и Насти Шевченко, Татьяны Романюк, Насти Кучуговой, Анны Диречиной, Элеоноры Амосовой, Елены Бедретдиновой или Ольги Русан. Она умело соединяла элегантность российской женщины и европейский шарм. Луи видел следы депрессии, которая проступала сквозь румяна на ее щеках. У нее было все и одновременно ничего. Власть ее не привлекала, так же как и биржевые котировки. Она не меняла мужчин как перчатки. Она сознавала, что не является ни самой красивой, ни самой умной. Она была романтичной и сентиментальной. Братья не позволяли ей проявлять инициативу в семейном бизнесе, а свита подружек и поклонников, которыми она себя окружила, были лишь заинтересованными бездельниками. Она хотела бы дружить с артистами, но для них была лишь светской дамой. Ольга скучала. Луи знал, что он ей нравится, хоть Ольга и старалась выдерживать дистанцию, незримо нарушаемую недосказанностью, подмигиваниями и намеками. Тем не менее Луи не был ни ее другом, ни ее близким другом. И чтобы не нарушать зыбкого равновесия, которое позволяло ему занимать свое место в центре клана Романовых, Луи поддерживал эту видимость дружбы. Виталий и Александр, каждый по-своему, внимательно следили за развитием их отношений. И им не понравилось бы, если бы сестра завела интрижку с французом, слишком бедным и независимым. Поэтому они были признательны Луи за то, что он не воспользовался слабостью их симпатичной сестры. С одной стороны. Но с другой — их немного задевало, что Луи не страдает от невозможности прижать к сердцу это семейное сокровище. Поддерживать высокий уровень фрустраций, компенсируемых другими преимуществами, было для его работодателей обязательным условием нормального функционирования. Поэтому Луи, когда знал, что за ним наблюдают, бросал иногда пылкие взгляды в сторону Ольги, чтобы успокаивать эго братьев и подпитывать надежды сестры. Ничего не бывает приятнее для женщины, чем чувствовать, что ее желают. Ольгу не волновали легкие интрижки Луи с другими девушками. Малышка Клоэ, например, которая рано или поздно окажется в постели босса, ее нисколько не беспокоила. Она верила, что связь, объединяющая ее с Луи, намного прочнее и долговечнее, чем секс с безмозглой пигалицей. Опасная, таинственная и платоническая страсть будоражила ее воображение. В отношении опасности она не заблуждалась. «Если бы она только знала…» — подумал Луи, глядя на Ольгу, которая подошла к нему в сопровождение пятидесятилетней дамы, увешанной бриллиантами.