Утром Кира проснулась с необычайно свежей головой. К тому же во сне ее посетила хорошая мысль. И, проснувшись, она эту мысль не только не упустила, но еще и обдумала со всех сторон. А затем отправилась к Лесе с вопросом:

– Помнишь ту девушку Марину, которая работала в агентстве по аренде лимузинов и которая так внезапно сорвалась со своего рабочего места?

– Ну… Да. Помню.

– У меня есть ее телефон, – похвасталась Кира.

– Да? Откуда?

– Запомнила, когда оперативники его записывали.

– А что толку тебе от ее телефона?

– Хочу поговорить с ней.

– Оперативники ведь уже пытались до нее дозвониться, – резонно заметила ей Леся. – И она не брала трубку.

– Тогда не брала, а теперь взяла.

– Ты с ней разговаривала?!

– И не только разговаривала, но и договорилась о встрече!

– Что? Когда?

– Когда встреча? Или когда я с ней разговаривала?

– И то, и другое!

– Встреча у нас сегодня в два часа дня. А разговаривала я с ней только что. К твоему сведению, девица сегодня выходная, в офис с лимузинами ей не нужно, поэтому она только-только продрала глазенки. И обещала, что часикам к двум подгребет в центр города и тогда сможет с нами встретиться.

– Мы могли бы и сами к ней подъехать.

– Ей все равно нужно в центр города. По ее словам, она должна как-то себя утешить. У нее жестокий стресс, ее обманул Сказочный Принц.

– Сказочный Принц?

– Вот-вот, – кивнула Кира. – Тут-то и начинается самое интересное. Знаешь, где она познакомилась с этим Сказочным Принцем?

– Где?

– У себя на работе. И случилось это как раз в тот день, когда убили Козявку!

– Так ты думаешь, что Сказочный Принц… – у Леси перехватило дыхание. – Это и есть киллер?

– Нет. Вряд ли он сам. Скорей всего, его сообщник. Но, как знать, как говорится, поживем – увидим.

И Кира с удовольствием подумала о том, что пора приступить к завтраку. Она знала, что сегодня Леся приготовила настоящую английскую овсянку, сдобрив ее изрядным количеством сливок, молотых грецких орехов и яичного желтка, растертого с сахаром. В таком виде Кира овсянку признавала. И Леся, желая порадовать подругу, наварила целую большую кастрюлю и оставила ее на плите, дозревать.

Но когда подруги пришли на кухню, то кастрюли на плите не оказалось. Одеяло, которым ее Леся заботливо укутала, лежало рядом на табуретке, а самой кастрюли не было видно.

– Куда же она делась? – изумленно огляделась по сторонам Леся. – Я же точно помню, что оставила ее тут.

– Может быть, Лисица взял?

– Он еще не возвращался. Дома его нет.

– Тогда я не понимаю. Кошки?

– Думай, что говоришь! Кошкам не под силу стащить такую тяжесть. Не говоря уж о том, что они признают овсянку только с рыбой. А я варила с орехами.

– Да, очень странно. Кто же мог взять кастрюлю?

И тут сверху раздалось веселое пение. И, переглянувшись, подруги в один голос воскликнули:

– Цветик!

Они помчались наверх и застали странную картину. Цветик, обняв кастрюлю с овсянкой, сидела, скрестив ноги, прямо на полу и уплетала кашу, зачерпывая рукой прямо из кастрюли. При этом она умудрилась перепачкаться кашей до ушей. Но ничуть не была этим огорчена или озабочена, а, совсем наоборот, весело напевала какую-то детскую песенку.

– Ты что делаешь? – ахнула Леся, увидев, как овсянка течет мимо пальцев Цветика прямо на паркет. – Ты тут все заляпала кашей!

Цветик подняла на подруг удивленные глаза, а затем губы ее задрожали. Она оттолкнула от себя кастрюлю с кашей так, что та проехала по полу, и заплакала:

– У-у-у!.. Злые! Плохие! Бяки!

Это были первые слова, которые подруги услышали от девушки. Они были ошеломлены. Цветик вела себя очень странно. К тому же она явно неадекватно отреагировала на слова Леси. И подругам, отмыв пол от каши, еще и пришлось долго уговаривать плачущую девушку сменить гнев на милость. Кашу она больше не хотела. Да, к слову сказать, каши в кастрюле осталось очень мало, на самом дне. И Цветик совершенно ею не прельщалась.

Неизвестно, сколько бы времени она прорыдала, если бы Кира не догадалась сбегать вниз и принести из шкафчика коробку шоколадных конфет. При виде конфет Цветик моментально перестала рыдать. Прижала к себе всю коробку и замерла в мечтательном трансе, улыбаясь сквозь слезы.

– Ну теперь мы можем тебя оставить одну? – спросила у нее Леся.

Но Цветик им не ответила, она была занята тем, что вертела коробку перед собой, пытаясь найти место, где лучше ее распечатать. Что-то в ее движениях показалось подругам неуловимо странным, но им некогда было задумываться о чудачествах сестры Лисицы. Хотя и оставлять ее одну в доме им почему-то теперь тоже не хотелось.

К счастью, когда подруги спустились вниз, они в дверях столкнулись с Лисицей. Он весь порхал и сиял, что показывало: минувшей ночью он оторвался по полной программе.

– Ну что? – грозно спросила у него Леся. – Нагулялся?

– А в чем дело?

– Дело в твоей сестре.

– Надеюсь, вы не оставляли ее одну надолго? – встревожился Лисица.

– А что? – ядовито осведомилась у него Леся. – Нельзя?

– Ни в коем случае! Я что? Я забыл вас предупредить? Цветик очень трепетная и чуткая натура, склонная к суициду.

Час от часу не легче! Раньше Лисица представлял свою сестрицу жертвой неведомых сектантов. А теперь выясняется, что она еще время от времени накладывает на себя руки. Впервые подруги почувствовали, что они не так уж рады гостям в своем доме. Вернее, одной весьма неординарной своей гостье.

А Лисица тем временем продолжал давать инструкции подругам:

– Ее ни в коем случае нельзя оставлять дома одну. Нельзя отнимать у нее те вещи, которые ей понравились и которыми она заинтересовалась. Нельзя ругать Цветика или кричать на нее. Все это может вызвать приступ.

– Приступ?

– Да. Немотивированный приступ отчаяния. Цветик плачет, буквально заходится в рыданиях. И тогда ее можно утешить только шоколадом.

И, закончив свой тренинг, Лисица требовательно посмотрел на подруг:

– Надеюсь, вы все поняли?

– Все.

– Мы все поняли.

И, сказав это, подруги шмыгнули из дома, оставив Лисицу самого разбираться со своей чокнутой сестрицей. В конце концов даже без его инструкций они повели себя правильно. Сунули Цветику коробку шоколадных конфет, на которые девушка и отвлеклась. А уж как с ней быть дальше, пусть Лисица думает сам. Кира с Лесей в няньки к его сестрице не нанимались. У них своих дел по горло, а если полоумной охота накладывать на себя руки, то пусть займется этим в их отсутствие.