Мы едем в тишине. Андрей выглядит спокойным. Даже расслабленным.

А я… я сижу как на иголках. Затянувшееся и такое неловкое молчание напрягает. Натягивает нервы, словно струны.

Хочется врубить музыку, да погромче.

Пока я борюсь с собой, Андрей припарковывает машину за местным футбольным стадионом. Трибуны вокруг поля возвели пару лет назад, поэтому сейчас это место вполне можно назвать мини-стадионом. Играют здесь любители и детские команды городских футбольных секций.

Тереблю лямку сумки, смотря строго перед собой. Капли дождя собираются узорчатой паутинкой на лобовом стекле и медленно стекают вниз, подгоняемые ветром.

Андрей громко выдыхает. Этот звук заставляет меня отвлечься. Перестать быть трусихой и посмотреть ему в глаза.

– Мне все это не нравится, Еся. Вчера, на эмоциях, я практически согласился с твоими словами. Но я не согласен.

– С чем?

– Со всем, что ты сказала. Я не собираюсь с тобой расставаться.

– Мы уже расстались.

– Ты – возможно, но я – нет.

– Андрей…

Мои губы предательски подрагивают, поэтому приходится закусить нижнюю зубами.

– Все, что произошло конкретно между нами, ничего не меняет. Я по-прежнему тебя люблю и не буду идти у кого-то на поводу.

Меня злят его слова. Не знаю почему, но они поднимают волну протеста. Возможно, в глубине души я не хочу признавать того, что делаю именно то, о чем он говорит. Иду на поводу у своей матери. Я всю жизнь отчаянно пытаюсь всем противостоять, а теперь просто опустила руки. Сдалась. Согласилась.

– И именно потому, что любишь, всю ночь зависал в клубе? – мой голос сочится ядом. – Скольких успел осчастливить? – сама же выдаю себя с потрохами. Но стоит только вспомнить Леськины слова, что Андрей всю ночь тусил со Ждановым, и меня просто распирает на скандал.

Ревность. Больной коктейль из моего воображения и собственнического инстинкта.

Андрей усмехается.

– Я рад, что ты ревнуешь, – его рука ложится на мое колено. – И ты не права. Осчастливить, – переходит на шепот, – я хочу только тебя, – он снова нахально улыбается, задирая край моей юбки.

* * *

Я вспыхиваю. Мое тело моментально реагирует на его прикосновения. Больше, чем нужно. Шея покрывается испариной. Меня бросает в пот просто мгновенно.

Вцепляюсь в край сиденья, поджимая пальчики на ногах. Туфли становятся тесными. Скидываю обувь.

– Я не ревную, – бормочу хриплым шепотом, снова вгрызаясь в нижнюю губу зубами.

– Врешь.

Андрей улыбается. Его ладонь уже скользнула под мою куртку и зафиксировала талию. Теперь ему ничего не мешает дернуть меня на себя. Что он, собственно, и делает. Рывком перемещает мое ватное тело на свои колени.

Развожу ноги шире, чтобы сесть удобнее. На автомате упираюсь в его плечи руками и часто дышу.

Мозг плавится под натиском его прикосновений. Эта близость лишает остатков контроля. Я сама его целую. Первая.

С напором, как изголодавшийся зверь. Дикая кошка, не иначе.

Снимаю куртку. Она падает на руль, что врезается мне в позвоночник, но сейчас я практически не чувствую этого неудобства. Все мои мысли заняты другим. Я сконцентрирована на человеке, который сидит напротив. Между нами пара сантиметров. Его горячее дыхание обжигает кожу на шее. Руки расстегивают молнию на платье. Как удобно, что она на спине.

– Андрей, – несвязно бормочу его имя, пытаясь взять себя в руки. – Так нельзя, непра…

Его поцелуи опаляют. Слова застревают во рту, зубы сводит от этой оскомы.

Глубокий вдох. Мне просто необходимо вдохнуть.

Вдохнуть и снова отпустить себя. Как раньше, как было всегда.

С ним невозможно оставаться неприступной. Ни капельки…

– Замолчи, просто замолчи.

Его ладонь накрывает мой рот. Да я, собственно, и не пытаюсь больше говорить. Только не сейчас.

Стаскиваю с него футболку и замираю.

Салон сотрясает громкая мелодия моего смартфона. В этой тишине, поселившейся с самого начала поездки, этот уже инородный звук сродни выстрелу.

Бросаю взгляд на телефон, что успел упасть на пол рядом с моим сиденьем. Зажмуриваюсь.

Снова она. Ей опять что-то от меня нужно.

Андрей упирается затылком в подголовник, продолжая крепко удерживать меня за талию.

Мелодия прекращается, но быстро возобновляется. Мама настойчиво пытается до меня дозвониться. Все наяривает и наяривает.

Смотрю на подсвечивающийся экран и чувствую прилив злости. Мое раздражение достигает своего пика.

Отворачиваюсь, игнорируя ее звонки.

Ловлю взгляд Андрея. Веду пальчиками по его предплечью.

– Как ты там сказал? Не хочешь идти у кого-то на поводу, – задумчиво смотрю в потолок, – я тоже не хочу.

– Забираешь свои слова обратно? – его губы складываются в хитрющую улыбку.

– Давай сделаем вид, что я их не говорила.

– А с ней? – кивает на мой все еще «оживший» телефон.

– А ей об этом знать необязательно. Поцелуешь?

– Иди сюда. И сними уже это платье.

Я смеюсь, чувствуя его прикосновения уже к голой коже.

* * *

– Я опоздала, Андрей, – отлепляюсь от него, шаря рукой по коврику, чтобы найти свои туфли.

На мне наспех надетое наизнанку расстегнутое платье. На колготках по правому бедру пошла стрелка, еще немного, и она дойдет до колена.

Яростно выдыхаю, стараясь пригладить гнездо, что теперь красуется у меня на голове. На уложенные волосы это похоже отдаленно.

– Тише.

Андрей сковывает мои руки крепким захватом, прижимая меня к своей груди. Откидываю затылок на его плечо и часто дышу. Чем больше я пытаюсь привести себя в порядок, тем хуже становится мой видок.

Я тороплюсь, задеваю ногтем стрелку, и она расползается до большого пальца на ноге.

– Замри на пять секунд.

Боже, как меня раздражает его спокойный голос. Не просто спокойный, а с явной насмешкой. Смешно ему, блин.

– Давай помогу?

Андрей спрашивает, но ответа не ждет. Снимает с меня платье и помогает надеть уже нужной стороной. Когда застегивает бегунок, целует в шею. Зарывается пальцами в мои растрепанные волосы и довольно грубовато собирает их в свою ладонь.

– Завяжи хвост.

– Что я слышу? А как же «распусти, распусти»? – смеюсь, отыскивая в сумке резинку.

– Сегодня сделаем исключение.

– Меня точно уволят, – бурчу, расчесывая спутанные пряди, а после действительно поднимаю их в хвост.

– Не уволят.

Я продолжаю копошиться, стараясь привести себя в человеческий вид, а потом как-то так резко замираю…

Сердце сжимается. Становится так грустно. Я же могла все это потерять. Потерять человека, который мне