погоню соперников. Это во весь опор, пригнувшись к шее коня, мчался Темир-бек. Зажав в зубах камчу, джигит одной рукой держал тушу, другой умело управлял своим жеребцом, который с каждым скачком все более и более отдалялся от преследователей. Темир-бек на значительном расстоянии от соперников сделал один круг, потом другой…

Неожиданно от группы всадников отделился джигит на гнедом ахалтекинце. Слившись шевелюрой с гривой своего жеребца, он вскоре нагнал Темира, конь которого уже достаточно подустал, и с ходу набросился на него, пытаясь отобрать козла. Но не тут-то было! Темир-бек, подтянув тушу к себе на седло, крепко-накрепко придавил ее коленом, и как только противник попытался ухватить его добычу, Темир, резко потянув узду, заставил коня повернуть в сторону. Этот маневр заставил соперника на несколько минут отстать, но вскоре он снова, нагнав Темир-бека, нацелился на козла. Завязалась схватка. Рыжеволосый был опытнее и крепче Темир-бека, и тому пришлось приложить все свои силы, для того чтобы удержать добычу. До конца состязания оставался еще круг, когда соперник, резко нагнувшись, схватил тушу и начал тянуть ее на себя. Темир-бек, пытаясь удержать добычу, полностью отдавшись на волю своего жеребца, выпустил из рук поводья и, вцепившись двумя руками в скользкого от пота и пыли козла, резко дернул его к себе. Соперник, поймав вместо туши пустоту, свалился на землю, чуть было не попав под ноги коней, несущихся за лидером. Победил Темир-бек.

Когда он, потный и пропыленный, со ссадинами на руках и лице предстал пред очи довольного состязанием отца, Ислам-бек крепко его обнял и трижды расцеловал.

– Ты настоящий джигит! Сегодня ты это доказал еще раз.

Он снял с себя пояс с позолоченной саблей и кинжалом и опоясал им своего сына.

– Носи, сынок! Сегодня ты стал не только настоящим воином, но и начальником моих верных нукеров.

Баташов тоже не остался в стороне и, одарив победителя серебряными часами с двуглавым орлом на крышке, пожелал ему идти по стопам отца и получить достойное образование в России.

Тамаша продолжался до самого вечера. До самого вечера в родовом аиле Ислам-бека дымились костры, пахло свежими лепешками, пловом и бешбармаком. Много было выпито кумыса, съедено плова, и оттого повсюду виднелись довольные, веселые лица туземцев. Чествование офицеров российского экспедиционного отряда удалось на славу.

– Ну, господа, пора и нам честь знать, – сказал Баташов, и вскоре офицеры, попрощавшись с гостеприимным хозяином, в сопровождении нукеров, возглавляемых Темир-беком, поскакали к бивуаку. Следом пастухи гнали отару овец и небольшой табун лошадей, необходимых для замены заболевших в ходе экспедиции и выбывших из строя. Ислам-бек сдержал свое слово и обеспечил отряд всем необходимым.

– Стой, кто идет? Пропуск! – раздался грозный оклик часового, как только кавалькада приблизилась к лагерю.

– Москва! – откликнулся есаул.

– Проезжайте!

Офицеры, шумно обсуждая тамашу, въехали в притихший, уже уснувший лагерь.

– Завтра займитесь подготовкой к походу. Выступаем ранним утром второго дня, – сказал Баташов офицерам на прощанье и направился к своей палатке.

После небольшого отдыха отряду предстоял долгий, изнурительный путь по многочисленным, менее гостеприимным долинам и высокогорным перевалам.

2

Прошло несколько дней, прежде чем отряд, преодолев два перевала и три пустынные высокогорные долины, наконец-то добрался до киргизского стойбища.

Небольшой аил мало чем походил на родовое селение гостеприимного Ислам-бека. Несколько разбросанных вдоль небольшой горной речки обветшалых юрт, да саманный полупустой загон, где жалобно блеяли с десяток отощавших овечек, говорили о том, что кочевники, выпасающие свои стада недалеко от афганской границы, влачат жалкое существование.

При приближении экспедиционного отряда к аилу из крайней юрты выскочил оборванный туземец и, подбежав к первому же казаку из головного дозора, рухнул перед ним на колени, вознеся руки к небу.

– Ради Аллаха, защитите нас от злобных шакалов, терзающих наш род! – возопил он.

– Господин штабс-капитан, – обратился есаул Порубий к подъехавшему на крики Баташову, – он просит защитить верноподданных Ак-паши.

– От кого?

Задав вопрос жителю аила и выслушав довольно продолжительный ответ, есаул доложил:

– Этот таджик, по-нашему – староста кишлака – говорит, что с ранней весны в их долине появились афганцы. И с тех пор начались грабежи и разбои. У этого бедолаги афганцы третьего дня жену и дочь к себе на пост утащили. А когда он туда пришел, побили. Обещали убить. Расположились разбойники в старой, полуразрушенной крепости, примерно в версте отсюда.

– Но это же наша территория! Как они посмели творить на российской территории этакие бесчинства?

– Господин штабс-капитан! Разрешите мне со своими архаровцами восстановить справедливость и посечь иноземцам головы к чертовой матери! – горя праведным гневом, предложил Порубий.

– Не горячитесь, есаул. Никуда они от нас не уйдут, – осадил казака Баташов. – Вы же знаете, что если есть возможность урегулировать даже самый острый вопрос мирно, то нет необходимости ввязываться в драку. Пошлем сначала парламентера.

– Разрешите мне, – предложил настойчивый казак.

– Нет! – решительно сказал Баташов. – Пошлем его, – он кивнул на старшину кишлака. – Скажи ему, пусть получше оденется и направляется на афганский пост. Пусть передаст афганскому офицеру мой приказ явиться ко мне и объясниться.

Вскоре таджик, надев халат поновее, вскочил на коня и поскакал в сторону границы.

– Всем привал, – приказал Баташов, – вы, поручик, остаетесь за старшего, – обратился он к пехотному офицеру Баулину. – Если через час мы не вернемся, высылайте подкрепление. А вы, есаул, берите всех своих «архаровцев» и следуйте за мной.

Вскоре полусотня во главе со штабс-капитаном, поскакала вслед за парламентером.

Не доезжая до крепости сотни метров, Баташов увидел, как из ворот стремглав выскочил его парламентер и бросился к нему.

С трудом отдышавшись, туземец в лицах рассказал о том, как встретили его афганцы.

– Я же предупреждал тебя, сын гиены и шакала, что, если еще раз увижу возле поста, – убью! – прорычал, бешено вращая налившимися кровью глазами афганский офицер, когда парламентер неожиданно вошел в его юрту.

– Меня послал русский офицер, – ответил туземец. – Он требует вас, господин, для переговоров.

– Какой офицер? – удивился афганец. – Если он хочет говорить со мною, то пусть придет сюда! Мы с ним выпьем чаю и переговорим, – ошарашенный неожиданным известием, сказал он.

– Русский не придет сюда, а если вы не придете к нему, то вам будет плохо, – дерзко возразил парламентер, – русские всех вас повесят!..

В это время в юрту с перекошенным от испуга лицом вбежал сарбоз:

– Русские скачут!..

Офицер вздрогнул. Наступила минута замешательства, которой воспользовался парламентер. Он с быстротой кошки бросился из юрты вон и через несколько минут уже докладывал штабс-капитану Баташову о том, как его встретили.

С возвышенности, где остановились казаки, было видно, как засуетились афганцы, разбирая оружие и закладывая