— Александра Андреевна в школе дружила с Ольгой Поморовой, сестрой нашего козлика. Та в девятнадцать лет погибла при невыясненных обстоятельствах в Крыму. То ли сама с горы кинулась, то ли помогли. До этого момента обе семьи — Калининых и Поморовых — крепко дружили. Потом, незадолго до смерти Ольги, как черная кошка между ними перебежала. А уж после и вовсе общаться перестали. Красивая девка была, эта Ольга. Помню ее по школе. Яркая такая, языкатая, — печально заметил Павлов. — И брата ее знал, его уже в старших классах с дурью ловили. Отморозок хренов. Мамашу без конца в школу вызывали. А семья у них крутая. Отец какой-то ученый, мать — переводчик с английского.

— Обычная история, — пробубнил Кирсанов и скривился, будто от боли. — Что-то я смотрю, смертей вокруг Сани до фига. Родители погибли, потом Дарья под машину попала, до этого школьная подруга, сестра посредника, кстати. Мне о Мормоне нужна вся информация вплоть до размера члена. И, Миша, большая просьба, запроси у местных следаков материалы уголовных дел по Санькиным родным и близким, ну и где еще наш посредник засветился. Пусть хоть сканы пришлют. Хочу сам вникнуть, кому Александра дорогу перешла?

Снова перед глазами появилась Александра в мятой майке и без лифона. Снова колыхалась грудь при ходьбе и сводила Кирсанова с ума.

«Гребанько, подай патроны, — сам себя обругал он. — Кроме Поморова нужно отработать все Санькины связи. Выявить точки соприкосновения. Александра Калинина — Поморов — неведомый заказчик. Только так можно вычислить эту сволочь! И еще пробить все прошлые связи. Кому дала — внести в один список, а кем пренебрегла — в другой. Последний прошерстить с особым вниманием. Ну и с самой Санькой поговорить, — мысленно фыркнул Кирсанов, представляя мать единственного сына в темно-синем шелковом халате до пят. Должно понравиться, — усмехнулся он про себя, вспоминая Санькино упрямое выражение лица и предложение остаться во френдзоне. — Обхохотаться можно!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А надевая пропахшую потом майку и такие же тренировочные штаны, вдруг неожиданно вспомнил Дарью.

«Как у одних и тех же родителей, — мысленно почесал он репу, — могли родиться совершенно разные дети? Веселая и талантливая Санька и безликая тихоня Даша, в рабочее время ковыряющаяся в каких-то записях. Даже внешне не похожи. Разве можно сравнить заплетенные в затейливую косу блеклые волосы Дарьи, взирающей на мир тусклыми серыми глазами, и черные кудри Саньки и ее сверкающие огнем карие глазища? Но Дашу ты быстро уломал, без особых усилий, а вот Александра Андреевна у нас твердый орешек», — самому себе попенял Кирсанов и отправился в спортзал, чтобы на татами выпустить клокотавшую внутри ярость.

По всем своим меркам он вернулся домой рано. Где-то в половине восьмого. Лариса на кухне ставила тесто на оладьи. Подхватилась разогреть ужин.

— Я сыт, — пробурчал Кирсанов и, бросив быстрый взгляд на насупленную сестру, тихо поинтересовался: — Вы не поссорились с Александрой, Лар?

— Она какая-то странная, — прошипела Лариса. — Опять курьер приходил. Я с работы вернулась, у самой двери столкнулись. Не оставляй ее одну дома, пожалуйста. Мало ли кого она вызовет в следующий раз. Ей по голове тюкнут, а нам квартиру обнесут.

— Ладно тебе, — махнул рукой Кирсанов, направляясь к себе.

— Я не шучу, Сережа, — укорила Лариса. — Беспредел какой-то!

— Хорошо, — согласился он. — С завтрашнего дня выставлю охрану.

Но даже подумать не мог оставить Саньку с кем-то из бойцов. И хоть воображение подбрасывало жаркие картинки одна лучше другой, Кирсанов мысленно перебрал всех своих доверенных лиц и остановил выбор на Асисяе, отце трех детей и верном муже.

В приоткрытую дверь выглянула хитрая мордашка, и Кирсанов улыбнулся ребенку и спросил нарочито строго:

— Это кто тут у нас?

Сын отскочил с радостным визгом и забегал по комнате, а Кирсанов, шагнув в холл, сделал вид, что не может его поймать.

На шум из спальни выглянула Александра. В подаренном им халате и с оранжевым полотенцем на голове, она смотрелась как жрица Египта или Шамаханская царица. И халат, надетый на голое тело, не скрывал, а, наоборот, выставлял на показ все Санькины округлости. Кирсанов, понимая, что сейчас не выдержит и сорвет с нее дурацкую тряпку, усилием воли остановил себя. Постарался выровнять дыхание и отвлечься.

— А что это за странная шапка у Алексея? — пробурчал он, неожиданно заметив на голове сына вязаный серый колпак, больше походивший на буденовку. Только с завязками.

— Я — зайчик! Зайчик! Зайчик! — запрыгал малыш, изображая из себя зайчишку.

— Вроде у него нормальная шапка была, — пробурчал Кирсанов, изо всех сил стараясь не смотреть на Александру.

— А! — махнула рукой Санька. — Это рекламная. Сегодня прислали. На улицу Лешик в ней не пойдет. Мы для съемки надевали.

— Что? — не сразу понял Кирсанов, а вспомнив о курьере, рыкнул: — Вот эту дрянь курьер принес, Александра?

— Ну да, — подтвердила она. — А что случилось?

— То есть из-за какой-то дурацкой рекламы ты рисковала жизнью. Своей и Лешика?! — проревел он. — Да я тебя… — и осекся, увидев, как изумление на Санькином лице сменяется надменной маской.

— Во-первых, — холодно и спокойно заявила она, — не смейте на меня кричать, вы пугаете ребенка. Во-вторых, я арестована и не имею права общаться с внешним миром? В-третьих, вы специально запугиваете меня. Или думаете, что я полная дура и не понимаю, кому можно открыть дверь, а кому нельзя?

— Саня, — позвал он, в изнеможении плюхаясь в кресло. — Мы же договаривались…

— Я строго выполняю вашу просьбу, Сергей Юрьевич, — отрезала маленькая мегера. — Я не пишу ничего личного. На этой теме поставлена точка. По крайней мере сейчас, пока мы не поймем, кто стоит за покушениями. Но у меня есть своя работа, и терять ее из-за ваших прихотей я не желаю. Попробуйте набрать пятьсот кило подписоты! Вы понимаете, что это адский труд? И нехилый такой кусок пирога. Вы представляете, сколько времени я шла к такому результату? И останавливаться не могу. У меня ребенок, мне его поднимать нужно. И если я в сентябре договорилась о рекламе этих дурацких шапок, то я не имею права в день икс все отменить. Иначе никто больше ко мне не обратится. А зарабатываю я только на рекламе. Надеюсь, понятно излагаю? — пробурчала она.