Проводник первым опустил оружие. Данил настороженно следил за остальными, переводя ствол с одного человека на другого.

– Мужыкы, это свои. Стволы в зэмлю, – глухо пробубнило из-под противогаза, и фигура в сером ОЗК осторожно двинулась к Данилу. – Э, друг, ты ствол-то опусти! Товарыщу помочь надо, нэт?

Трое бойцов в брониках тоже опустили оружие, разошлись в стороны, поглядывая вокруг и прикрывая их от вторжения незваных гостей. Данил с облегчением пихнул пистолет в кобуру.

– Нести помоги. Надо носилки сделать.

– Вах, чё носылки, э! Щас поочерэди донэсем, – проводник подошел ближе, заглянул в противогазные стекла. – Тут нести-то… Кто?

– Добрыня. Ты? – Данил, впрочем, по слегка заметному кавказскому акценту и так уже понял, кто проводник.

– Ыбрагым, – раздалось из-под противогаза, подтверждая его догадку. – Это Поповыч с табой, так?

– Да. Ладно, пошли так, только руки ему придерживай.

Отряд потихоньку тронулся. Сашка в забытьи что-то бормотал, лежа на широкой спине товарища, судорожно дергался иногда всем телом. Ибрагим осторожно придерживал забинтованные руки, бойцы, так и не произнеся ни слова, двигались рядом, поглядывали по сторонам.

– Как жи так? – нарушил молчание Ибрагим, когда отряд вышел на дорогу. – Как так попалы, э?

– Да вот так. Одиннадцать выродков. Девятерых со стволов, двоих врукопашку.

– Э-э-э… – протянул Ибрагим. – Двоих рукой валыл? Здоров! Считай, лэгко отдэлалис!

– Знаю.

Ибрагим опять замолчал, сосредоточив все внимание на Сашкиных руках. Данил шел, теряясь в догадках. Получалось – не собирались войсковые на вокзальных нападать. Если б хотели воевать – замочили бы их с Сашкой прямо там, во дворике. Без проблем замочили бы. Ну, может, одним раненым отделались бы, не более. Так нет – вот, рядом идут, помогают… Что ж тогда?

– А вы куда направляетесь?

– К палковныку, – коротко ответил Ибрагим. – Прапор вэлел дэлегацию сапроводыт.

– Дело какое? – осторожно осведомился Данил.

– Нэ знаю. Нам нэ докладают.

«Ну не докладают – так не докладают. Главное, донести помогите, а там уж и сами выясним. Вот интересно, а где, кстати, Ариец?»

Илюха, как скоро выяснилось, был рядом – его тройка вынырнула из бокового проулка уже перед самой опушкой. Бойцы, было, напряглись сначала, но Данил вовремя успел подать знак, что это свои. Группа Арийца – сам Илья, Пашка Бармаглот и Славка Локатор – сразу оценила положение и молча влилась в отряд, занимая круговую оборону.

Так и дотопали до Убежища. Пока спускались в подвал, проходили через тамбуры, да резали на Сашке рукава ОЗК – не снимать же костюм вместе с бинтами и жгутами, – начальник вновь заступившей смены, видимо, успел по внутренней связи доложить полковнику. На выходе из тамбуров их ждал целый комитет по встрече, состоящий из самого Родионыча, Айболита и двух медбратьев. Сашку немедленно погрузили на носилки и унесли в лазарет, а переговорщиков увел к себе полковник. Попросил только на прощанье, понизив голос:

– Дань, ты бы посидел еще на поверхности. Там Пашка сейчас с молодежью – опыта почти никакого… Хотя бы до тех пор, пока я гостей не провожу. А то хрен знает, не отвлекают ли…

Данил вздохнул, плюнул с досады – он-то прилечь надеялся, – напялил новый ОЗК, запас которых всегда хранился в шкафчиках тамбура, где выдавалась чистая одежда, и вновь полез на поверхность.

На улице насупливалось. Солнце, вскарабкавшееся уже довольно высоко, куталось в темные облака, северную часть небосклона на горизонте вообще затянуло серо-свинцовыми тучами. Данил поднялся на крышу, уселся под башенкой, лицом к промзоне, кивком отвечая на приветственно поднятые руки бойцов смены. В начальниках смены сегодня ходил Пашка Батарей – парень помладше года на четыре, получивший погоняло за свою гиперактивность, не дававшую ему ни минуты усидеть на месте. Едва Данил присел – он тут как тут. Уселся рядом:

– Как сходили? Где были-то? Что за задание?

– Военная тайна, – буркнул Данил.

– Да ладно тебе! И так все знают! Че, за войсковыми следили?

– А если знаешь – чего спрашивать? Следили… наследили.

– Сильно Саньку-то подранили? Кто? Как получилось-то?

Данил не выдержал, рявкнул:

– Батарей, твою мать! Отвали!

Пашка аж подскочил от испуга.

– Да ладно тебе… Чё-то ты нервный сегодня…

– Будешь тут нервным! У меня напарника подрали, а ты тут бродишь, сплетни подбираешь!

Батарей, видя, что разговора не получается, отстал. Чего и впрямь лезть к человеку, если у него неприятности.

За Сашку-то Данил, конечно, переживал, но не сказать, чтоб сильно. Айболит и не такие раны, бывало, штопал. Да он и сам вовремя товарищу помощь оказал, перетянул, замотал по всем правилам. Санька больше от болевого шока из строя выбыл, проспится – и уже завтра будет в нормальном состоянии. Ну, наложит Айболит несколько швов – что нам, привыкать, что ль… У Данила, вон, у самого на теле можно десяток-другой боевых отметин насчитать. И на спине, и на груди, и на ногах… И левая скула, вон, наискось, от виска до губы располосована, чудом глаз не задет. Даже на заднице есть – по молодости еще было, выродок обеспечил.

И все-таки хоть и не сильная – но тревога была. Сашка ведь – как брат. Росли-то вместе, он всего на пару лет моложе Данила. Да и редко у каких братьев такая дружба и взаимовыручка, как в спарке у сталкеров! Вместе по краю ходят. Вместе рискуют, прикрывают один другого. Ведь и раньше вот бывало, что друг друга на себе до жилища перли! Бывало, что Данил Сашку, вот как сегодня, а бывало, что и совсем наоборот. А случалось и так, что оба они, держась друг за друга, на площадь перед Убежищем кой-как выползали – а там уж охрана подбирала. Всяко было. Данилу припомнился случай несколько лет назад, когда на них напала здоровенная стая собак, особей в двести, не меньше, – у них тогда гон был, в огромные кучи сбивались – и загнала сталкеров на автобусную остановку неподалеку от вокзала. И там, на крыше, в окружении шевелящейся собачьей массы, бесящейся от близости добычи и невозможности ее достать, они просидели почти трое суток. Пошевелиться лишний раз боялись, чтоб не провалиться сквозь дырявую, проржавевшую насквозь крышу прямо в толпу беснующихся тварей. Данила тогда куснул за ногу матерый кобель сантиметров семидесяти в холке, да так, что кровь сочилась все трое суток, – такое бывало, у некоторых собак в слюне попадались вещества, замедляющие свертываемость. Да еще и башка гудела, жар, лихорадка, ломота в костях – короче, все прелести, которые испытывает человек после укуса мутировавшей твари. Сашка ухаживал за ним – себя не жалел. Ни единой капли воды из гидраторов не выпил – все товарищу. Не спал практически ни минуты – приглядывал, чтоб Данил, впадающий временами в забытье, сильно не буянил и, не дай бог, не проломил своей бычьей тушей ржавую, дышащую на ладан, крышу. Таблетки периодически скармливал, сыворотку колол, да еще при этом успевал от собак отстреливаться. Через трое суток, когда подоспевшая помощь разогнала мутантов и сняла напарников, Сашка от жажды и недосыпа находился едва ли не в худшем состоянии, чем Данил. Они оба тогда у Айболита неделю провалялись. Вот это друг! Настоящий! Именно под такие случаи и подходит сталкерская поговорка: «Сам погибай – а напарника выручай».