— Нет… Слышишь? Нет…

Я не слышу. И вообще, она «нет» говорит чему? С чем не согласна? Со словами моими? С действиями?

Наверно, со словами. Потому что действия ее тело очень даже благосклонно воспринимает. Правильно очень. Я лезу к ней в джинсы, чтоб убедиться в верности своих догадок. Да моя ж ты горячая девочка!

Пальцы ожидаемо находят влагу, Татка распахивает глаза, словно не верит в происходящее, смотрит на меня, ошеломленно и немного испуганно. Я двигаю пальцами, проникаю в нее, жду реакции. Больно тебе, малыш? Нет? Скажи, что нет, я не могу терпеть…

По лицу вижу, что Татке не больно, она немного ерзает, когда я скольжу в ней туда и обратно, дышит тяжело, возбужденно.

Я вынимаю пальцы, мокрые, провожу по ее губам, толкаю в раскрытый рот.

— Оближи, малыш.

Она смыкает губы на моих пальцах, всасывает в себя, я чувствую прикосновение юркого язычка к фаланге… Бляяяяя…

Встаю с ней на руках, подхватываю по попку.

— Хочу тебя, милая…

— Хочу тебя…

Она повторяет за мной? Нет, она не повторяет…

До кровати я не дотерплю, а потому просто разворачиваюсь, сажаю на край дивана, опускаюсь на колени и сдергиваю с нее джинсики.

Сил ждать нет. И так долго ждал. А сегодняшний стрессовый день просто доконал. Мне нужно в нее, срочно, прямо вот сейчас. Иначе сдохну.

Успеваю стянуть джинсы, дернуть ее к себе так, что только ножки тонкие взбрыкивают и покорно укладываются на мои плечи, и врезаюсь сразу во влажную узкую глубину, испытывая такой кайф, что даже больно становится!

Она мокрая, такая мокрая, что никакой смазки не надо дополнительной. Выгибается и кричит. Закатывает глазки, губки кусает.

— Тихо, малыш, малыш, малыш… — я хриплю чисто на автомате, потому что она меня сжала так, что как не кончил сразу, непонятно. — Сейчас, сейчас, сейчас…

Выхожу и снова врезаюсь. И опять до замирания сердца. Сука, да это же нереально!

Татка царапает мои плечи, кусает губу, смотрит на меня, не отрываясь. И это заводит еще сильнее. Я перекидываю ее ножки на одно плечо, крепко сжимаю, шиплю:

— Потерпи, малыш…

И начинаю двигаться. Не жалея. Потому что сил нет сдерживаться. Все мои эмоции по отношению к ней, злость, ревность бешеная, ярость, жажда, похоть, любовь — все это сейчас концентрируется во мне, заряжая так, что в глазах белые мушки мельтешат.

Татка никак не может меня остановить, не удерживаясь, падает спиной на диван, стонет, лихорадочно шарит руками, пытаясь ухватиться хотя бы за что-то, вскрикивает от каждого моего движения в нее, и это нереальное зрелище. Самое лучшее. Самое.

Я наклоняюсь, целую жадно раскрывшиеся искусанные губки, проникаю языком, практически в рот ее трахаю, ножки, опять перекинутые на оба плеча, упираются пяточками в мышцы, напрягаются, дрожат. Пальчики зарываются в волосы. Царапают. Ох, кайф…

Мы настолько тесно сплетаемся телами, что кажется, будто и разделить невозможно.

Я смотрю в ее лицо, красные щеки, губы влажные, глаза закатывающиеся, и клянусь, красивее ничего не видел никогда.

Она и кончает красиво. Глаз от меня не отрывая, испуганно и ошеломленно впиваясь в мое лицо взглядом.

Это настолько круто, что я тоже не задерживаюсь. И еле успеваю выйти перед тем, как кончить.

Моя сперма на ее татуированном животике смотрится охеренно. Я задумчиво размазываю ее по нежной коже, потом провожу по красным губам пальцами, ещё больше увлажняя их.

— Оближи, малыш, — опять прошу, и она опять послушно облизывает.

И я в этот момент думаю, что, пожалуй, не надо с ней разговаривать вообще.

Только трахать.

Такая польза.

И организму.

И мозгам.

Что я там говорил про ненужность разговоров в отношениях?

Так вот, это чистая правда. В который раз убеждаюсь, что первая мысль — самая правильная.

Единственно верная.

Потому что попытка после классного секса поговорить со сводной сестренкой на тему невозможности ее общения с другими парнями приводит к скандалу. И к жесткому сексу. Что, вообще-то, неплохо, но можно было и без скандала в качестве прелюдии обойтись.

Так ведь начиналось все хорошо…

Татка, после оргазма и короткого сна в моих руках была такая сладенькая, такая нежная… Я проснулся раньше, смотрел на нее, смотрел…

Вообще, это стало одним из моих самых лучших времяпрепровождений — разглядывание ее сонной мордочки. И умиление. Сам от себя охреневаю, короче говоря. Куда жесткий Боец девается в эти моменты? Под маленькую розовую пяточку прячется. И кайфует там.

Мой друг, самый лучший, Даня, как-то, еще год назад, когда только привез свою Ленку в город, с триумфом, как победитель — завоеванный в тяжелых боях трофей, поделился со мной своими ощущениями от совместной жизни.

И одно я тогда запомнил.

— Знаешь, Серый, — сказал он, с задумчивым и даже мечтательным, сука, выражением на морде, что стоило отдельного запоминания и помещения в календарь, потому что мечтательный Даня… Это, бля, событие. Так он вот с таким, нехарактерным для него лицом, заявил тогда, — самый кайф — это когда просыпаешься, а она рядом. Спит. И ты смотришь — и поверить не можешь… Кажется, что это сон какой-то, и такой страх накатывает… Потому что боишься проснуться. И понять, что это все не по-настоящему. А потом она вздыхает, или шевелится… И ты понимаешь, что это не сон. И вот кайф от осознания ситуации просто охеренный…

Я тогда, помнится, покивал задумчиво. А в глубине души посмеялся. Незло. И без зависти. Даже с сожалением, потому что пропал друг, совсем.

Я-то в тот момент, несмотря уже на наличие в моей жизни мелкой заразы-сестренки, наивно считал, что это все фигня. И упорно запрещал себе вообще что-либо думать на эту тему. Ага, и стояк силой мысли опускал.

А вот теперь, глядя на лежащую в моих руках девушку, ощущая ее запах, сладкий такой, нежный-нежный, я только усмехался своей прошлогодней наивности. И понимал Даню. Очень даже понимал.

Вот только, в отличие от него, не сразу осознавшего, что за счастье в его руки привалило и долго ходившего вокруг да около, нарезая круги возле Лены и щелкая хвостом, я своего не упущу. И из рук не выпущу, что бы по этому поводу не думала Татка. Хватит уже. И так долго ждал. Хотя, у меня, в отличие от приятеля, уважительная причина была — ее возраст и наше фиктивное родство. Ну, теперь никаких преград.

Надо как можно быстрее затащить ее в загс, а потом посадить в живот ребенка. Мальчика. Похожего на меня. Но без бороды.

Я как-то очень легко представляю себе мою Татку с ребенком на руках, в голове от радости мутится, словно это уже произошло. Как там в старом фильме — монтаж? Да? Наивная героиня просила героя сделать монтаж и чтоб сразу у нее на руках появился ребенок… Ржачно. Но жизненно.