Биографию Старкова тоже отследили с самого его рождения до настоящего времени: школа, год работы лаборантом в химическом кабинете той же школы – значит, с первого раза в институт не поступил, два года армии, теперь уже институт – ну, тут он не иначе, как по квоте для отслуживших прошел, потом опять-таки НИИ, женитьба на Ольге Георгиевне Широковой, после чего – только вперед и выше! Все выше, и выше, и выше! И тоже ничего подозрительного, если не считать его поездок за границу – за один год шесть штук! Это надо же! Ну, два раза он с тогдашней женой Замятина ездил, а вот четырех шлюшек – якобы переводчиц – и водителей Старкова Стас решил пробить по милицейским базам: авось чего-нибудь да проклюнется, – как и Ирину Валентиновну Воронину. Эта особа, надо отдать ей должное, довольно красивая, была двадцати семи лет от роду и в Москву приехала сразу после окончания школы из, чур не смеяться, Урюпинска – не иначе как в театральный поступать, но, как явствовало из досье, никуда не поступила. Как и чем – простите за двусмысленность – она в столице зацепилась, история умалчивает, но, видимо, не бедствовала и на вокзалах не ночевала, а к моменту знакомства со Старковым работала Ирина уже четыре года менеджером в туристическом агентстве среднего пошиба. Где их пути пересеклись, выяснить не удалось, потому что Зятек в подобные заведения явно не обращался и даже не знал, где они находятся. Воронина же за границу, как ни странно, ни разу не выезжала. Быть у источника и не напиться? Это что-то новенькое! Где же они пересеклись? Наверное, тусила эта девица в таких местах, где богатые папики табунами гуляют, вот и подцепила себе такого для безбедной жизни, потому что из турагентства уволилась и в данный момент нигде не работала. Да-а-а, эта Воронина тот еще перчик! И вот теперь Старков по утрам уезжал на работу, а потом отправлял машину в полное ее распоряжение. И куда только Ирину черти не носили! Сновала она по городу действительно как челнок, так что Крячко от души посочувствовал Геннадию Михайловичу, который, наверное, и отслеживал ее перемещения. А вот по вечерам Старков с ней выходил в люди: то в клуб какой-нибудь, то в ресторан, то на концерт. Времяпрепровождение это весьма затратное, так что Крячко даже побоялся себе представить, во сколько Зятьку эта дамочка обходится.

Стас смотрел фотографии Ирины во всевозможных местах: тут тебе и салоны красоты, и спа-салоны, и фитнес-центры, и магазины, и многие другие места, где проводят свою жизнь подобные присосавшиеся к чьим-нибудь деньгам паразитки, когда вдруг услышал у себя за спиной голос Гурова:

– А ну верни назад!

Вздрогнув, Стас вывел на экран предыдущий снимок и повернулся к другу:

– Тебе это о чем-то говорит?

– Нет, но что-то мне это напоминает, – задумчиво сказал тот.

Сидевший в кресле с довольным, сытым видом, а значит, подобревший Орлов потребовал:

– Ну, выкладывай, что узнал!

Крячко начал рассказывать и, хотя и старался сдерживаться, но скрыть своего восхищения Анной Григорьевной так и не смог.

– И что же у нас получается? – спросил Петр, когда Стас закончил. – Раз Седых в тот день ушел в пять часов вечера, то у нас остаются только Старков или Тихонов. Ну, и кто из них?

– Один не мог в силу склада своего характера, а второму – это просто невыгодно, – развел руками Гуров.

– Ну, и куда дальше двигаться будем? – спросил Крячко. – Как мне дала понять Анна Григорьевна, я – ноги, а вот тебя, Лева, я ей рекомендовал, как очень умную голову. А поскольку ноги головой не командуют, вот и решай, что мне делать.

– Ты бы лучше не прибеднялся! – укоризненно сказал ему Гуров. – У тебя чутье, как у своры легавых! И хватка мертвая! Вот и скажи, тебе Анна Григорьевна все, что знала, рассказала или нет?

– Конечно, нет! – уверенно ответил Стас. – Она сказала ровно столько, сколько сочла нужным, и больше не проронит ни словечка. А это такой орешек, Лева, что он даже тебе не по зубам!

– Можно подумать, что я ее грызть собираюсь! – фыркнул Лев Иванович.

– Осторожно! – вдруг крикнул Стас, увидев, что Орлов тянется к газете. – Как я понял, там то, что Васильев в тот вечер уничтожил, а Анна Григорьевна потом забрала.

– Как же она могла, если они все вместе, втроем, уехали? – удивился Петр.

– В таких организациях обычно убираются по утрам, вот она, наверное, узнав о болезни Васильева, и приехала на следующий день еще до прихода уборщицы и все из контейнера вынула, – объяснил Гуров.

Они очень осторожно развернули газету и нашли внутри аккуратные уложенные узкие полоски бумаги и фотографий и два уже собранных и наклеенных на бумагу снимка какой-то незнакомой женщины: один – на фоне необычной архитектуры дома, а второй – рядом с машиной, причем номер был московский.

– Ну, это я мигом! – подхватился Стас.

– Погоди! – остановил его Петр. – Лучше это сделать с работы.

– Ладно! – согласился Крячко. – Все равно я этих водил и старковских дамочек по базам пробивать буду.

– А все остальное я себе заберу, – сказал Орлов, аккуратно сворачивая газету. – Ноги у нас есть, голова есть, а вот рук не хватает. Вот пусть теперь и они будут.

– Ты начни, как и они, с фотографий – легче это, – посоветовал ему Гуров.

– Вот и будет мне чем заняться, а то болтаюсь, как кое-что в проруби, – бурчал Петр. – Ну, давайте разбегаться, а соберемся здесь завтра вечером, – предложил он.

– Я завтра в Главк, а потом есть у меня мысль заехать к вдове академика Широкова – чем черт не шутит? Вдруг это нас на что-нибудь натолкнуть сможет. Не зря же Васильев к ней ездил.

– А я пока буду эти материалы изучать, – Лев Иванович кивнул на компьютер. – Неужели мы втроем глупее Данилыча и не сможем до предателя добраться?

– Да мы их всех одной левой! – балагуря, заявил Стас.

Орлов и Крячко уехали, а Гуров действительно сел за компьютер – вертелся у него в голове намек на какую-то мысль, но вот на какую?

В четверг Крячко, как и собирался, с утра поехал в Главк. Встретив в коридоре одного из своих коллег, он, удивившись его подавленному виду, спросил:

– Случилось чего?

– Сына Панкратова нашли, – тусклым голосом объяснил тот.

– И, как я понял, не живым? – разом севшим голосом уточнил Стас.

– Парнишке горло, как барану, перерезали, причем, как сказали эксперты, в тот же день, когда и похитили. А мать его, как о смерти сына узнала, кажется, умом тронулась. Ее в больницу увезли, пока в неврологию, и, дай бог, чтобы этим и ограничилось и до психушки не дошло. Да ты сам подумай! Жила семья дружно и радостно, и вдруг в один миг у бедной женщины ни мужа, ни сына!

– Погоди, так Панкратов-то жив! – удивился Крячко.

– А-а-а! Так ты не знаешь ничего! Сообщил ему кто-то, что его сын погиб, вот он в камере и повесился.

Сослуживец продолжал говорить еще что-то, но Крячко его уже не слушал, да даже если захотел бы, так не услышал – его охватила такая ярость, что уши заложило и в глазах потемнело. И если бы ему сейчас попался Крылов, то он убил бы его собственными руками, несмотря ни на какие лично для себя последствия, потому что такая падаль права жить не имела! Наконец его немного отпустило, и он увидел, что стоявший напротив него коллега выжидающе на него смотрит.