– Это невозможно, – решительно покачала головой Кинеша. – Ортезио наверняка до сих пор уверен в том, что я сплю глубоким беспробудным сном. И, кроме того, Римма, я давно ждала этого звонка… Знаешь, принцессы обычно не остаются надолго без внимания!

И она весело рассмеялась.

– Да уж… – глубокомысленно вздохнула Римма. – Ты ведь это… августейшая особа!

– Ну, не знаю, насколько я августейшая, но на прием ты поедешь вместе со мной, – сказала Кинеша. – Без тебя мне будет скучно.

В семь часов к подъезду подъехал огромный лимузин, и девочки, нарядные и причесанные, сели в него. Провожала их вся родня, даже соседи выбежали посмотреть.

– Ведите себя прилично! – наказывала Риммина мама. – Детка, надеюсь, ты хорошо помнишь, в какой руке надо держать вилку, а в какой – нож… А ты, Кинеша, не смейся слишком громко. Ах, боже мой, как все внезапно… К такому приему надо было готовиться заранее, за несколько месяцев. И пригласить преподавателя по этикету!

Мама очень переживала за Римму, которая еще ни разу не присутствовала на столь ответственных мероприятиях.

– Мамочка, все будет хорошо!

Все и на самом деле прошло как нельзя лучше.

Римме даже немного удалось побеседовать с президентом – в остальное время он говорил с Кинешей. Потом был замечательный банкет в одной из небольших, но очень уютных кремлевских гостиных… Некоторых из присутствующих Римма знала в лицо, потому что их часто показывали в новостях по телевизору – всякие министры и их заместители.

Правда, мешали фоторепортеры – они все время щелкали вспышками, от которых слезились глаза.

Римме было любопытно за всем этим наблюдать – в самом деле, не каждый день удается попасть на кремлевский прием, да еще вблизи увидеть настоящего, живого президента, но потом вдруг странная тоска охватила ее.

«Что же это такое… – растерянно подумала она. – Ведь Кинеша пока еще обычная девчонка, но ей уже приходится улыбаться, знать все тонкости светских вечеринок, всяких там приемов… Нет, какое это все-таки мучение – быть главой государства! Рассчитывать каждый свой шаг, чтобы пресса не истолковала его как-нибудь шиворот-навыворот, и все время думать о благе своей страны…»

И Римма от всей души пожалела сестру.

А еще она думала о том, что будет, если Кинеша вернется в Таканию – ведь тогда она, Римма, останется совсем одна и ей не с кем будет поболтать о своих девичьих тайнах. А она уедет – рано или поздно. Потому что короли долго не живут без своего королевства.

Правда, Римма не подозревала, что расставание будет так скоро…

– Нет, это невозьмозьно! – чуть не расплакалась Вишневецкая, с досадой отбросив от себя газету. – Столько воклуг класивых, талантливых девтенок, а они пло них напетятали!

– А что, ты хотела, чтобы про тебя во всех газетах напечатали? – хмуро возразила Каткова. – Ну, Денисяк на первую полосу попала потому, что она родственница правительницы Такании этой самой, а Кинеша имела полное право, чтобы о ней на каждом углу говорили.

– Нет, но это так несплаведливо…

– Вот прославишься как-нибудь, и про тебя напечатают! – разозлилась Каткова. – Или там за принца какого-нибудь замуж выйдешь…

– Плинца? – задумалась Вишневецкая и осторожно, мизинцем, почесала проколотую бровь с серебряным колечком. – Да где зе их взять? Они, навелное, на дологе не валяются…

– Это уж точно! – хмыкнула Каткова, разглядывая газету, в которой было напечатано про Кинешу с сестрой. На фотографии обе девчонки стояли с президентом и улыбались, как показалось Катковой, довольно заносчиво. Ну как же, теперь про них все знают! – Принцев днем с огнем не сыщешь. Ну ладно, можно миллионера какого-нибудь найти. Или звезду шоу-бизнеса!

– Соу-бизьнеса? – оживилась Вишневецкая. – Это узе лутьсе… Вплочем, мозет быть, я сама стану такой звезьдой… У меня зе абсолютный слух! Я петь буду…

– Во-во! – одобрительно кивнула Каткова. – А я танцевать…

– Да, теперь они известные личности! – с гордостью пробормотала Элла Леопольдовна, садясь перед телевизором с чашечкой чаю. – Можно только гордиться такими внучками! Главное сейчас – не допустить, чтобы этот ужасный Ежов испортил им репутацию…

Заиграла мелодия, оповещающая о том, что начинается очередной блок новостей.

– …Начнем наш выпуск с экстренного сообщения, – затараторил диктор с экрана. – Народ Такании прошлой ночью свергнул диктатора Акиту Манипуту, который прошедшим летом устроил переворот при поддержке местных военных. Правление Манипуту оказалось чрезвычайно непопулярным, потому что диктатор отбросил страну в далекое прошлое и многие лишились своих прав…

– Ай! – воскликнула Элла Леопольдовна, и чашка с недопитым чаем выскользнула у нее из рук.

– Ба, ты чего! – прибежали сразу обе внучки, встревоженные звоном разбитой посуды.

– …Правая рука Манипуту, полковник Ортезио, исчез в сентябре этого года. Манипуту утверждает, что его помощник, кандидат на должность премьер-министра Такании, уехал в Москву. Но до сих пор следы полковника нигде не найдены, поэтому Манипуту обвиняют в том, что он на самом деле съел свою правую руку… то есть полковника Ортезио. Манипуту все отрицает, но общественное мнение…

– Ой! – воскликнула Элла Леопольдовна и уронила и блюдце. – Кинеша, внученька, тут про Таканию рассказывают…

– Да уж вижу… – прошептала Кинеша, побледнев. – Теперь все будет по-другому!

– …Законная правительница Такании, юная принцесса Кинеша Леонимба Агассия Маритан Гаритана Четвертая, находится в данное время в Москве. Она учится в обычной средней школе и ничем не отличается от своих сверстниц, разве только цветом кожи. Есть надежда, что в будущем Кинеша Четвертая наладит прочные культурные и экономические связи с Россией…

Сжав руки, Кинеша дослушала репортаж до конца.

Римма с Эллой Леопольдовной выжидательно смотрели на нее.

– Я должна ехать! – прошептала Кинеша. – Манипуту больше нет…

Ночью девчонки долго не могли заснуть, они все шептались друг с другом. Все в доме уже знали, что Кинеша собирается вернуться в Таканию.

Мама, папа, бабушка и две тетушки отговаривали ее, просили подождать еще немного, пожить здесь – по крайней мере до тех пор, пока обстановка в Такании не нормализуется.

– Она никогда не нормализуется, если я буду тут, – не согласилась Кинеша. – Я должна быть со своим народом.

Римма ничего не говорила, и только поздно вечером, когда зашла к сестре, она села рядом с ней на кровать и, глядя в ее черные глаза, печально пробормотала:

– Я так и знала, что рано или поздно все это закончится…

– Что – все? – спросила Кинеша.

– Ну, что ты уедешь и я опять останусь одна. Закончится наша жизнь вместе…