Я тоже одинока, милая птица. Я вскинула голову к звездному небу, глядя, как птица спускается ко мне по широкой спирали, пока она не села на ветку так близко, что при желании я могла бы коснуться черных перьев. Я изумленно улыбнулась при виде старого знакомца.

Гляди-ка! Откуда ты здесь? Я сделала несколько маленьких шагов и склонила голову к плечу, рассматривая орла. Он выглядел в точности как тот, которого я обнаружила в лесу в Корвине, а потом видела на перилах балкона — хотя до сих пор сомневалась, не сон ли это был.

Дом. Над птицей вспорхнуло невесомое слово, обдав теплотой, и у меня задрожали губы. Я была не из плаксивых. Пускай меня считали лишь тенью женщины, которой нечего было сказать и почти нечего предложить, я обладала собственными представлениями о чести и достоинстве. И слезы в эти представления не вписывались.

Дом, настойчиво повторил орел с печалью, как будто хотел объяснить, что лишился родного гнезда. У меня тоже нет дома, ответила я мысленно и закрыла глаза, которые предательски щипало. Я чувствовала, как тоска птицы перекликается с моей — безмолвный скорбный плач с затаенной нотой тревоги, словно орел хотел предостеречь меня о чем-то. Не успела я спросить, чего он боится, как он с шелестом развернул широкие крылья, снялся с ветки и перелетел мне на плечо. Я потрясенно распахнула глаза и, покачнувшись, торопливо оперлась о дерево, под которым стояла.

Орел не шевелился, но я все равно боялась сделать лишний вздох, чтобы его не спугнуть. Он был огромен, и если бы я повернула голову, то коснулась бы щекой шелковых перьев у него на груди. Сложенные крылья тянулись во всю длину моей правой руки, их алые кончики гладили мне ладонь.

Дом. — Я не могу забрать тебя домой, дружок. Но могу побыть с тобой немного. Я не знала, понял ли он меня, но орел снялся с моего плеча так же стремительно, как и опустился. Он не улетел далеко — лишь пересел на ветку поблизости. Я вопросительно склонила голову, и птица с поразительной точностью скопировала мой жест.

Дом. Мы продолжили нашу странную прогулку. Орел отлетал на небольшое расстояние, садился на ветку, калитку или ворота и терпеливо ждал, пока я подойду. Стоило нам поравняться, он раскрывал крылья, и все повторялось. Я зачарованно следовала за ним, даже не пробуя угадать, куда мы идем, и лишь послушно пересекая расчерченные тенями лужайки и лесистые окраины Джеру. Казалось, в эти минуты весь мир принадлежал нам двоим.

Внезапно за кронами выросла западная стена. Мы были по меньшей мере в двух милях от королевского замка. Издалека донеслась перекличка ночных дозорных, и я неуверенно замедлила шаг, особенно остро ощущая себя потерянной. Мы почти не отклонялись от дороги, но дома попадались все реже и реже, пока не исчезли совсем. Если бы не перекличка стражников и темнеющая в отдалении стена, я бы не имела ни малейшего представления о том, где нахожусь. В конце концов я отругала себя за глупость и повернула обратно. Оставалось лишь надеяться, что я благополучно доберусь до крепости.

Однако не успела я сделать и нескольких шагов, как волосы мне взъерошил порыв ветра, а макушки коснулся мягкий веер перьев. Орел взмыл у меня над головой, привлекая внимание, а затем метнулся куда-то вбок, в чащу деревьев. Там, полускрытый тенями, стоял маленький домик с соломенной крышей и крепкими стенами. Он почти сливался с ландшафтом, и если бы не маневр птицы, я бы никогда не обратила внимания на матово поблескивавшее окно и узкую дверь, чей цвет был совершенно неразличим.

Орел опустился на скат крыши и нагнул изящную голову, ожидая, когда я подойду. Домик выглядел слишком опрятным для заброшенного и слишком тихим, чтобы я опасалась столкнуться с хозяевами. За стенами не ощущалось ни спутанных мыслей, ни мирных снов. Если здесь кто-то и жил, сейчас его не было дома.

Дом. Орел вновь уронил это слово, прежде чем расправить крылья и взмыть в небо — черный прочерк в черной книге ночи. Я смело толкнула дверь, приободренная чувством, что орел привел меня сюда не случайно. Дерево протяжно застонало, впуская меня в маленькую комнатку с большим очагом, простым деревянным столом и заправленной, но слегка примятой постелью — будто хозяин ненадолго опустился на нее перед уходом, чтобы надеть сапоги. Домик выглядел удобным и ухоженным, но… необжитым. В нем недоставало тех неуловимых мелочей, которые всегда указывают на семью или хотя бы постоянное пристанище охотника. Это было скорее укрытие или место для тайных встреч, и я залилась краской, едва подумала об этом.

На столе возвышался фонарь с толстым фитилем, но мне нечем было его поджечь. Впрочем, это не имело значения. Меня переполняла усталость — в равной степени от ночной прогулки и переживаний последних дней. Я робко опустилась на кровать, обводя глазами тихие темные углы. Не случится ничего страшного, если я задержусь здесь до рассвета. А когда взойдет солнце, решу, что делать дальше. Может быть, вернусь в замок. Может быть, нет. Может, отец с Тирасом найдут новую пешку для своих игр, и король уедет в Килморду без меня. Мне вдруг стало совершенно безразлично мое будущее.

Я решила не закрывать дверь. Звери и насекомые меня не пугали, и мне не хотелось вводить в заблуждение хозяина этого странного места, если он вернется, пока я здесь. К тому же из угла, где стояла кровать, открывался отличный вид на дорогу, а я и без того провела слишком много времени взаперти. Я свернулась калачиком на постели и принялась разглядывать редкие звезды, которым хватило отваги пробиться сквозь переплетения ветвей. Следующая моя мысль была не то чтобы заклинанием — скорее просьбой к тем, кто был сильнее меня.

Я вижу вас, звезды. Видите ли и вы меня сквозь бархатную листву? Защитите меня от всего живого и сделайте невидимой для всех, кроме друзей. До сих пор мои слова были совершенно бесполезны, когда я применяла их к себе. И все же, вознеся эту нехитрую молитву, я почувствовала себя в безопасности и спокойно уснула в чужой постели. Мне снились два моих друга — Буджуни и орел с черными крыльями, который сидел у меня на плече и умолял вернуться домой.

ДВЕРЬ ДОМИКА СМОТРЕЛА на восток, поэтому меня разбудили первые же лучи солнца, позолотившие лесные кроны. За стенами слышалось перешептывание деревьев и чириканье ранних птах. Мой чернокрылый знакомец тоже был здесь — сидел на приступочке сразу за открытой дверью. Я сонно улыбнулась и мысленно пожелала ему доброго утра. Орел склонил голову и перепрыгнул порог с таким видом, словно был в этом доме полноправным хозяином. А через мгновение начал меняться.

Огромные крылья перетекли в мощные плечи и руки, завершившись совершенно человеческими кистями с подвижными пальцами. Перья побледнели и вросли в торс, который начал стремительно раздаваться вширь, пока не превратился в обычное мужское туловище. Сперва он сидел, припав к земле, но когда птичьи лапы вытянулись в длинные стройные ноги, выпрямился в полный рост и раскинул руки, словно приветствуя только что взошедшее солнце. А может быть, это солнце приветствовало его. Каждый сантиметр его тела был окутан золотистой дымкой и лучился теплом. Даже вокруг белых волос сияла огненная корона.