мог не почувствовать чужое внедрение, не мог не распознать влияние проклятия на источник и расходы маны.

Тогда почему Анастасия ничего с этим не сделала? Почему не сняла проклятие в самом начале, пока оно не достигло критической точки?

Ладно, спрошу, когда придет в себя, и только пусть не ответит…

— Так, так, так… Иди-ка сюда, маленькая гадость, — пробормотал тихо, прихватив «ЗАЦЕПАМИ» подсаженную бяку, и потащил.

К сожалению, эту дрянь нельзя было уничтожить прямо в организме. Сделай я это, и результат оказался бы плачевный. Дело в том, что в этом крохотном «опарыше», мана очень быстро преобразовывалась, превращаясь в смертельную отраву. Несмотря на маленькие размеры, при ликвидации проклятия, происходил сильнейший выброс, который приводил к смерти носителя.

И да, это проклятие всегда устанавливалось на самоликвидацию. Именно сейчас оно нажралось маны до упора, достигло последней стадии и готовилось уничтожить само себя, прихватив за компанию Свиристель.

Такого я позволить не мог, поэтому с упорством носорога, потянул белую мерзость на себя.

Глава 17

Ну, не совсем на себя, скорее из тела Анастасии. Главное, чтобы «опарыш» не по дороге не лопнул. Этот гад так и продолжал тянуть ману на себя, незримо, но очень существенно. Источник опустошался «со скоростью света», еще немного… и произошёл бы взрыв.

— М-да, очень вовремя Свиристель потеряла сознание. Многие на моей памяти, оставаясь в ясном уме, просто начинали очень быстро терять силы, а затем — «БАХ» и давали дуба.

Если бы «матери» не стало совсем плохо, я даже не подумал провести диагностику, и тогда, последствия оказались бы печальными.

Сейчас же, я собирался спасти Свиристель во чтобы-то ни стало. Пару раз проклятие чуть не выскользнуло из «ЗАЦЕПОВ», но я сумел удержать.

Если честно, даже струхнул маленько, понимая, что стал волноваться за жизнь женщины.

Раньше у меня не было родных, любовницы не в счёт, а здесь… появилась возможность обзавестись семьёй, пусть даже в лице одной матери, ибо папашка оказался ещё тем ещё мудаком.

Стоп, а ведь он не мой отец. Очередной вопрос к Свиристели. Надо будет выяснить, кто зачал это тело и что с ним в итоге стало.

Почувствовал, как дыхание женщины начало учащаться, а сердце застучало так, словно собралось выпрыгнуть из груди.

— Только этого мне не хватало.

— Мх-м, мхм, — то ли закашлялась, то ли простонала Анастасия, начиная приходить в себя.

С одной стороны — это было хорошо, с другой — показатели её организма меня очень настораживали.

Казалось, ещё немного и я потеряю Свиристель.

Ускоряться было нельзя, вероятность того, что в спешке я мог порвать «опарыша» увеличивалась в разы, да и отвлечься, чтобы кинуть усыпляющее заклятие, тоже не мог себе позволить.

— Капитан, — позвал Корнеева, не поворачивая головы и надеясь, что он находился где-то неподалеку.

— Да, Влас, — тут же отозвался Степан Александрович, — О-о, Анастасия приходит в себя, — радостно добавил капитан, но я быстро обломал его хорошее настроение.

— Это плохо. Она может помешать мне закончить лечение. Усыпить сможешь? Мне нельзя терять концентрацию.

Корнеев увидел, как были напряжены мышцы моего лица, как по лбу стекал, пот и тут же ответил:

— Конечно, одну секунду, — но ни через секунду, ни через две, ни через десять ничего не изменилось.

— Не могу. Не получается, — с удивлением пробормотал капитан.

— Да чтоб тебя! — рявкнул я, прекрасно видя, как проклятие не позволяет усыпить своего носителя, вытягивая из заклинания ману и поглощая её в себя.

— Влас, я не…

— Ах ты, троглодит проклятый!

— Что слу-чи-лось? — медленно произнесла пришедшая в себя Свиристель и повернула голову, а затем, попробовала подняться с земли.

— Лежи! Не вздумай шевелиться! Капитан, что хочешь делай, но не позволяй ей встать.

Свиристель обвела мутным взглядом поляну, чтобы в следующую секунду сфокусировать его на мне.

— Влас, не надо, — улыбнулась женщина, но как-то грустно, — Это не поможет.

Она прекрасно понимала, что именно сейчас происходило, и что проклятие вступило в последнюю фазу, собираясь поглотить её полностью, а затем самоликвидироваться.

— Поможет, — скрипнул зубами, — Просто не мешай. Я вытащу эту гадость.

— Сынок, послушай, — прошептала она, — Я должна тебе сказать… — женщина с трудом вздохнула и преодолевая боль, продолжила, — Я не смогла тебя защитить, не смога позаботиться, прости.

— Не говори глупостей, — рыкнул в ответ, не прекращая тянуть «опарыша».

Оставалось не так много. Вытащи я проклятие наружу, и оно сразу сдохнет, без всяких последствий.

Свиристель проигнорировала мои слова.

— Ты можешь доверять Павлу Павловичу и Володе.

— Какому нахрен Володе? Корнеев, твою мать, держи её! — заорал на опешившего от услышанного капитана, который после моих слов поднял упавшую с земли челюсть и сильнее надавил на плечи Анастасии, не позволяя подняться.

— Милюкову, — прохрипела Свиристель.

— Это тому подозрительному типу, который на меня всё время пялился, когда я оказывался в зоне его видимости?

— Да, он просто присматривался.

— Угу, проще сказать: следил.

Фу-х, пускай уж лучше разговаривает, чем дергается и мешает вытащить проклятие.

Свиристель смущенно отвела глаза.

— Мы думали, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Нужно было подстраховаться и понять, зачем ты объявился в гарнизоне.

— Мне иногда казалось, что твой Милюков подкараулит меня за углом и попытается прибить.

— Он может, — усмехнулась Свиристель и закашлялась.

— Тихо, осталось чуть-чуть.

— Сынок, чтобы ты там не делал… Спасибо, что пытаешься, но…

— Без но… Помолчи, я заканчиваю. Открой, пожалуйста, рот.

— Что?

— Рот открой пошире.

— Хорошо.

В