уголками губ. – Мне не холодно. Просто так удобнее, - пояснила она, почему в одеяле на подоконнике.

- Давно не спишь? – я подошёл поближе к ней, оперся плечом о стену рядом с окном, чтобы видеть лицо Марьяны, и скрестил руки на груди.

- Я ещё не ложилась.

- Я не про сегодня. В целом.

- Я почти не спала.

Конечно, я понимал, что она имела ввиду, что не спит со дня смерти матери. Уложить её насильно всё равно не выйдет. Тут только если рядом быть.

- Может, поедим? Ночной дожор. За ужином ты ничего почти не съела.

- Я не хочу.

- Как скажешь, - вздохнул я и вместе с Марьяной начал смотреть на город за окном.

- А вы долго… долго в этом всём? Ну…

- Долго ли я приходил в себя после гибели родители?

- Угу.

- Не знаю. У нас с тобой разные начальные состояния были. Моих родителей убили. Из-за чего я был больше поглощен злостью и местью первое время. Потом, конечно, понимание и осознание всего меня догнало. Особенно, когда младшим нужно было всё объяснить. Не знаю… Оно всё равно болит, - я неосознанно погладил себя ладонью по груди с левой стороны. Марьяна проследила за моим жестом и снова подняла взгляд на мое лицо. – Просто теперь не на поверхности, а глубоко. И наедине с собой. Как правило.

Марьяна несколько секунд молча смотрела на меня. В полумраке я видел, как её глаза блеснули от слёз. Она плавно сползла с подоконника, встала босыми ступнями на пол и подошла ко мне.

Она долго вглядывалась в моё лицо, пока по её щекам текли слёзы.

- Хватит, - шепнул я, костяшками пальцев мягко стирая с её щек мокрые дорожки.

- Мне жаль, что с вашими родителями так несправедливо поступили.

- С твоей мамой жизнь тоже несправедливо обошлась. Уверен, она не заслужила того, что произошло. Но, к сожалению, существует то, над чем не властен никто из нас.

Марьяна опустила взгляд и громко всхлипнула в тишине кухни. Не находя себе места из-за женских слёз, я аккуратно подошёл к ней ближе и приобнял.

Девушка не стала меня отталкивать, она лишь обняла меня в ответ, укутывая вместе с собой в одеяло. Её ладони скользнули по моей обнаженной спине, и она сама прижалась щекой к моей груди слева. Я обнял её крепче в ответ и прижался щекой к макушке.

Несколько секунд мы простояли в молчании, продолжая смотреть на ночной город. Марьяна почти не шевелилась в моих руках. Она тихо дышала, иногда втягивала носом воздух и снова замирала.

- Тебе нужно хоть немного поспать, Марьяна.

- У меня не получается. Я боюсь.

- Хочешь, я побуду с тобой? Посижу рядом.

- Тогда из-за меня вы не выспитесь.

- Зато ты хоть пару часов поспишь. Идём?

- Я попробую, - повела она плечами.

Я расслабил объятия и выпустил Марьяну. В темноте, прямо в одеяле, нащупал её маленькую теплую руку и повёл в комнату, которую она для себя выбрала. Комната Лёльки.

- Я посижу здесь, - сказал я, придвинув к постели компьютерное кресло.

Марьяна устроилась в постели, свернувшись калачиком под толстым одеялом.

- К утру у вас отвалиться спина.

- Если отвалится, соберу её в штаны, - повёл я плечами и, кажется, в свете окна увидел на лице девушки намек на улыбку.

- Расскажите что-нибудь.

- Например?

- Не знаю. Просто что-нибудь. Хорошее.

- Из хорошего в моей жизни есть только брат и сестра.

- Расскажите про сестру.

- Про брата не хочешь?

- Я его видела. Мне кажется, вы себя обманываете.

- Согласен. Он тот ещё засранец, - хохотнул я.

Глава 22. Маша

Глава 22. Маша

Я проснулась и внезапно для самой себя осознала, что, вообще, смогла уснуть этой ночью. Было жарко, словно на меня сложили все одеяла, что нашли, и перевязали их лентой на талии. Иначе я не знаю, как объяснить давление в районе ребер.

Комната еще не была залита солнечным светом, то есть утро ещё было ранним. Последнее, что я помню, как за окном становилось светлее. Возможно, мне удалось поспать около часа или двух.

Высунув руки из-под одеяла, я потерла веки подушечками пальцев и решила присесть, но давление на ребрах лишь усилилось, будто змея начала заворачивать меня в свои кольца.

Чуть повернув голову и опустив взгляд, я поняла, что очнулась не в змеином кольце, а в крепких мужских объятиях.

Конечно, я помнила, как уступила ему место в постели, чуть сдвинувшись к краю. Мне стало жалко его, когда он, рассказывая о семье и показывая фотографии, в какой-то момент начал всё тёще выпрямлять и разминать спину. Я помнила, что я была завернута в одеяло, а Максим сидел рядом, периодически поправляя его на мне.

Видимо, слушая тихий мужской голос, я и уснула. Ведь мне было тепло и спокойно.

Вот только почему Максим тоже уснул на одной со мной постели, мне понятно не было.

- Максим, - позвала я севшим ото сна голосом. – Кхм-кхм… Максим, - чуть громче.

- М? – мужчина резко вскинул голову и шумно втянул носом воздух. Осоловело оглядев меня одним лишь наполовину открытым глазом, он понял, что позволил себе недопустимое и резко одернул руку, убрав её с моей талии. – Прости, - выдохнул он и сел в постели. – Я даже не понял, как уснул. Думал, немного посижу и, похоже, вырубился.

Я растеряно и тоже всё ещё сонно смотрела на его обнаженную спину, пытаясь собрать мысли в кучу. Мне не в чем его винить, я понимала, что он мог выключиться ровно так же, как и я.

- Ничего, - произнесла я, стягивая одеяло со своих плечи и тоже присаживаясь в постели.

- Голодная?

- Нет.

- А я не откажусь от кофе. Тебе тоже сварю. Вдруг, всё-таки, захочешь.

- Хорошо.

Я наблюдала за тем, как Максим встал с постели, размял спину, которую, всё-таки, за ночь перенапряг, сидя рядом со мной. Взлохматив волосы, как в рекламе шампуня, он взял с тумбочки телефон и его глаза резко стали шире.

- Твою мать! Проспал, - он с силой зажмурился, прогоняя последние остатки сна и, набрав чей-то номер, приложил телефон к уху. – Что там? Надеюсь, у