своей книге, которую может запросто дописать за пять месяцев, а потом перепечатать. Они остановились в внутреннем дворике старого дома с выбитыми окнами.

— А это чего за район такой? — спросил Серж.

— Лефортово. Тут дело на десять минут. Пойдем.

Орлов открыл дверцу и вышел, не заперев машину. Открыл дверь подъезда, пропустив вперед Сержа. В парадном было совсем темно, пахло сыростью и холодом, пробирающим сразу до костей. Орлов открыл дверь квартиры фигурным ключом, скрипнули петли, он снова пропустил вперед Сержа. Они оказались в длинном коридоре.

Орлов сказал:

— Вперед и направо. Света тут уже нет.

* * *

Серж сделал пару шагов, остановился в нерешительности, будто почувствовал близкую опасность, но пошел дальше. Орлов шагнул следом, на ходу достал из-за пазухи пистолет и, с расстояния в три шага, выстрелил в затылок. Серж, не издав ни звука, упал ничком. Орлов постоял минуты полторы, приходя в себя, стараясь побороть приступ тошноты.

Сунул пистолет во внутренний карман куртки, присев на корточки, перевернул тело на спину. Ранение было сквозным, пуля пробила затылочную кость, прошла навылет и, выбив правый глаз, изуродовала лицо. Орлов, стараясь не испачкаться в крови, быстро прошелся по карманам, выгреб паспорт, конверт с деньгами, какие-то справки, магазинный чек. Если тело найдут до того, как сломают дом, то милиционеры укажут в протоколе, что найден мужчина без документов и денег. Пройдет месяц-другой, родственники Сержа не станут поднимать тревогу по случаю пропажи парня, решат, что он влип в какую-то очередную историю и, перепугавшись, сбежал из Москвы. Отсидится в тихом месте и вернется.

Закончив обыск, Орлов перетащил тело на кухню. Нагнулся и, потянув за железную скобу, открыл крышку погреба, пахнуло затхлой плесенью. Внизу, в темной глубине, стояла вода. Он столкнул труп в эту темень и сырость. Голова немного кружилась, он отошел к окну, занавешенному паутиной, чувствуя тошноту и слабость в ногах. Прижался плечом к стене, дрожащими пальцами размял сигарету, табак был горьким и сырым.

Вернувшись к машине, доехал до Рижской эстакады, где во 2-м Крестовском переулке, — он это точно помнил, потому что бывал здесь пару раз, — стояла действующая церковь. Вечерняя молитва еще не началась, верующих всего несколько человек. Купив свечку, он спросил, где, у какой иконы ее поставить, чтобы за упокой. Зажег свечку от лампады, поставил ее перед распятием и дважды перекрестился. Постоял пару минут, вдыхая запах ладана и горячего воска. Повернулся к двери и заметил большой прямоугольный ящик для пожертвований, обитый красным бархатом. За два приема он опустил в прорезь деньги, заработанные Сержем Виноградовым, поспешил выйти и уехал.

Глава 18

В это утро посередине рабочей недели, майор Виктор Орлов, пребывавший в гнусном настроении, сидел в кабинете и перебирал бумаги, поступившие только что. Он думал, что вот уже почти две недели прошло с той памятной истории в ресторане «Прибой», когда проверка кейса Алексея Разина обернулась битьем посуды, поломанной мебелью, скандалом и мордобоем.

Два оперативника госбезопасности, задействованных в операции, были доставлены в больницу с травмами средней степени тяжести, — но это полбеды. Главное, что мероприятие кончилось полным пшиком: в кейсе Разина не оказалось ничего заслуживающего внимания. Два старых журнала «Тайм» и «Ньюзуик», купленные за границей, две шариковые ручки фирмы «пилот», книга «Загадка сокровищ династии Романовых» на английском языке, издание 1932-го года, куплена в букинистическом магазине за восемь долларов, пластиковая папка с листами писчей бумаги, всего шестнадцать чистых листов. И еще несколько бесполезных мелочей.

Вины Орлова в этой неудаче, разумеется, нет. Может быть, ему повезет в другой раз, но темная горечь на дне души осталась, она не рассасывалась, портила кровь. Будто неделю назад Орлова выставили на посмешище перед оперативниками и начальством, и он до сих пор спиной чувствует усмешки и косые взгляды.

Орлов выпил чаю и перечитал бумагу из ресторана «Прибой». Ущерб, нанесенный заведению, его директор, метрдотель и представители треста ресторанов и столовых оценили в весьма значительную сумму и подготовили опись утраченного имущества для Главного управление внутренних дел Москвы. Теперь милиционеры, как положено по закону, отправят материалы в суд. А там уж, можно не сомневаться, с сотрудника первого главного управления КГБ Алексея Разина, устроившего это безобразие, — выдерут все, до последней копейки и штраф приплюсуют. Копия акта о нанесении ущерба отправлена по месту работы ответчика, еще одна копия легла на стол Орлова.

Он встал, прошелся по кабинету и подумал, что директор «Прибоя» и компания понаписали много лишнего. Например, неизвестно откуда появилось разбитое зеркало в человеческий рост в полированной деревянной раме, которое оценили в триста семь рублей, плюс к тому два поломанных обеденных стола, четыре стула, — все новые, — и несметное множество разбитых тарелок, графинов и бокалов. В итоге две тысячи двести рублей с копейками. Орлов хмыкнул и придвинул ближе телефон.

Разин оказался на месте, его бодрый голос покрывал телефонные помехи.

— А, это вы, — Разин узнал собеседника, когда тот еще не назвал себя. — Какие-то новости? И, наверняка, не очень добрые?

— Вы прямо в точку, — улыбнулся Орлов. — Работа такая. Приносить людям не только благие вести. Но, сначала о главном. Хотел узнать, как здоровье?

— Спасибо. Ну, все как на собаке. Разговора не стоит.

— Тогда поздравляю. Теперь о грустном. Слушайте, я обещал как-то помочь, то есть замять эту историю. Но к нам в управление пришла бумажка… Акт комиссии треста ресторанов и столовых об ущербе, который вы, якобы, нанесли этому кабаку, ну, как там его… Короче, с вас две тысячи двести рублей плюс копейки. Я сам огорчился.

— Х-м-м-м… звучит пугающе. Какая-то астрономия. Черт знает что…

— Конечные цифры озвучат в суде. А что решит суд, догадаться нетрудно. Мне кажется, то есть знаю по опыту, что судья накинет приличный штраф. Ну, и плюс судебные издержки. Так что, общая сумма будет выше. Хорошо хоть о лишении свободы или об исправительных работах речи быть не может. Суд всегда учитывает личность ответчика. Поэтому не все так плохо.

— У меня повестка в милицию на следующий понедельник. К дознавателю Людмиле Харитоновой. Наверное, какая-нибудь девчушка. Выпускница средней школы милиции. С опытом работы два-три месяца. Может быть, она знает, почему, я, то есть пострадавшая сторона, должен оплачивать посуду и их чертову сломанную мебель. Меня избили. Испортили дорогой костюм, сломали кейс, тоже не дешевый. А теперь хотят судить. Что ж, раз такое дело, придется нанять адвоката. А милиция пусть ищет зачинщика потасовки.

— Я вам сочувствую. Сам попадал в неприятные истории. Главное, чтобы начальство, наше начальство,