Внезапная тоска по Хенрику. Скорее бы он вернулся.

Медленно, не отрывая взгляда от темного окна, она пошла на кухню. Торопливо отступая, нашла телефон на кухонной столешнице и набрала короткий номер его мобильного. Второй сигнал, третий, четвертый. И тишина, после того как он отклонил звонок.

Даже автоответчик не включился.

Она одна.

Дома.

А на террасе, совсем близко, в кромешной темноте стоит кто-то, кому это известно.

Да, ничего не скажешь, в красивом доме живет женщина, которая ему солгала. Старинном, построенном не меньше ста лет назад, с желтыми деревянными панелями, резными белыми наличниками, в хороводе узловатых голых стволов фруктовых деревьев, ожидающих весны. Две машины у гаража, «Сааб-95 комби» и белый «гольф». Обе гораздо новее его старой «мазды». Значит, здесь, в этой благополучной пригородной идиллии и живет женщина, осквернившая его тело и обманувшая его душу. Живет с кем-то, кто входит в понятие «мы».

Оставив машину за пару кварталов, он дошел до места пешком. Все утро он мучился оттого, что должен уйти из квартиры, но, когда наконец решился, это оказалось на удивление легко. Может, ему помогли новые ощущения — чувство свершившейся несправедливости, где он жертва, и необходимость защититься не от внутреннего, а от внешнего врага.

Он миновал почтовый ящик — кобальтово-синее творение из металла, запирающееся на ключ и с такой крохотной щелью, куда почту приходится запихивать обеими руками. Предмет ненависти почтальонов и разносчиков рекламы. А вот и они, два имени, добропорядочная чета, владеющая этим домом. Эва и Хенрик Виренстрём-Берг.

Эва и Хенрик.

Слева от дома участок граничил с лесопосадкой, отделенный лишь небольшой просекой. Он огляделся и, не обнаружив вокруг никаких следов человеческой жизни, неспешно направился к лесу и скрылся в чаще. Остановился за деревом, прижался руками к шершавой коре и посмотрел на задний фасад дома. Открытая терраса, газон, фруктовые деревья, клумбы, в углу участка — сарай, выкрашенный в желтый цвет. Все ухожено, всюду порядок — тщательно оберегаемое жилище. Не отрывая взгляд от дома, он прижался щекой к дереву, кожей ощутив шершавую поверхность, и дрожь прошла по всему его телу. Она сейчас там, за теми окнами? А он, он тоже там — тот, которого зовут Хенрик и которому она изменяет, несмотря на все его достоинства?

Шлюха, вот кто она такая.

Наверное, он простоял за деревом минут тридцать, когда дверь на террасу вдруг открылась. Сначала он не понял, кто это сделал, но уже секунду спустя перед ним внезапно появилась она. Его поразила собственная реакция. Он ненавидел ее, но то, что она, жива-живехонькая, внезапно оказалась рядом, заставило его испытать такое сильное желание, о котором он раньше и помыслить не мог. Никогда прежде за все годы тоски, за все ночи, проведенные у немого тела Анны, его желание не было таким сильным — он хочет обладать женщиной, которую видит перед собой, и больше ему ничего не нужно. Но он ненавидит ее, она обманула его, использовала. Внутри него боролись несоединимые чувства, заставляя его все сильнее вцепляться в ствол, чтобы удержаться на ногах.

Так близко и так далеко.

Там, на террасе, она села, держа в одной руке телефон, а в другой лист бумаги формата А4. На плечи накинута голубая кофта.

Сначала она сидела совершенно неподвижно, вперив взгляд в газон. Потом выпрямилась, посмотрела на телефон в руке и набрала номер. Разобрать, о чем она говорит, он не мог, до его укрытия долетали лишь отдельные слова.

Разговор продлился минут пять, и, едва закончив его, она заглянула в бумагу и набрала новый номер.

Чувство, что он видит ее, а она об этом не знает, привело его в возбуждение. Она предоставлена его глазам, она беззащитна, он имеет власть над ней. Снова и снова она набирала номера, интересно, кому она звонит, о чем беседует, он хотел это знать. Разговаривая, она выглядела серьезной и ни разу не улыбнулась. Кофту в какой-то момент сняла и положила рядом. Он видел под свитером очертания ее груди — груди, которую его руки ласкали всего лишь двое суток назад. Ему захотелось взять кофту, которая только что покрывала ее тело, почувствовать ее запах, надеть ее.

Телефон у нее в руке зазвонил. Она нажала кнопку, и он услышал, как, отвечая, она назвала свое имя. Имя, которое хотела скрыть от него. Нужно узнать, что она говорит. Медленно, осторожно, не дыша, чтобы не привлечь внимание, он передвигался, прячась за стволами, и наконец добрался до последнего дерева на границе с участком. Желтый сарай теперь находился всего в паре метров от него.

Она смотрела на землю.

Не колеблясь он воспользовался случаем, пробежал короткое расстояние и юркнул за стену. В просвете между стеной и водостоком он мог смотреть на нее одним глазом, но голоса ее по-прежнему не слышал. Она все-таки слишком далеко.

Сделав еще два звонка, она резко встала и скрылась за дверью. Голубая кофта осталась на скамейке.

Какое-то время он стоял на месте, не зная, что делать дальше. Солнце скрылось за верхушками деревьев, и он вдруг почувствовал, что замерз. Пока она находилась рядом, он не замечал физических ощущений. Может, от нее идет особое излучение? Ее образ словно дает ему защиту.

Короткий путь назад до леса он преодолел бегом, потом без спешки вернулся на улицу к фасаду дома и там остановился. Теперь он должен увидеть другого. Того, кого, судя по всему, зовут Хенрик, кто подпадает под определение «мы» и кого пока что-то совсем не видно. Неторопливым шагом он снова прошел мимо почтового ящика с их именами. Понял, что если остановится и будет стоять, то наверняка привлечет ненужное внимание, и поэтому направился к улице, где оставил машину. Он здорово промерз и в машине первым делом включил печку на полную мощность.

Домой возвращаться не тянуло, его как магнитом тянуло к желтому домику с белыми наличниками. Он включил первую передачу и поддался притяжению — сделал небольшой крюк на черепашьей скорости и вернулся. Она там. И он — тот, кто годен, — тоже.

В тот момент, когда он проезжал мимо почтового ящика, дверь открылась.

И появился он.

Нога нажала на тормоз, прежде чем мозг успел подумать. Мужчина закрыл за собой входную дверь и с любопытством посмотрел в его сторону. Юнас отвернулся, он хотел смотреть еще, смотреть внимательно, но его самого не должны были видеть. Не сейчас. Еще не время.

Впереди метрах в ста — поворот. Когда он, развернувшись, снова проезжал мимо дома, его удачливый соперник как раз выезжал из ворот задним ходом. Юнас притормозил и пропустил его. Рука в окне «гольфа» махнула ему в знак благодарности, он слегка кивнул в ответ.

Да пожалуйста! А еще я переспал с твоей женой.

Он поехал за «гольфом», держась на должном расстоянии. По извилистым пригородным дорогам и дальше по трассе к центру города. Между ними две машины, никто не должен знать, что он здесь, что он следит, контролирует, что он хозяин положения. Он совершенно спокоен. И никакой навязчивой тревоги.