– Ну уж нет, мы не будем списывать все на алкоголь, потому что я не пьян, – отозвался он, самодовольно улыбаясь.

В следующий момент грозовые тучи перестали сдерживаться, начал накапывать легкий дождик.

– Нам надо поторопиться, пока не промокли, – сказал он, и мы быстро зашагали вдоль сквера в направлении моего дома.

Гедеон

– Выйти из такси заранее было очень плохой идеей! – с возмущением прокричала Яна, пока мы бежали под тяжелыми струями дождя по пустынному тротуару. Дождь, неожиданно превратившийся в мощный ливень, смыл с улиц все и всех, кроме самых отчаянных. И кроме нас.

Насквозь промокший, я тащил Яну за руку по блестящим лужам, переживая, что она вот-вот поскользнется на своих каблуках. Она накинула мою куртку на голову, тщетно пытаясь под ней спрятаться. Ее платье из тонкой ткани просто до невозможности облепило фигуру, не скрывая ни одного изгиба.

– Я думал, что тебе понравилась моя песня «Позволь жизни быть каплей дождя», – весело прокричал я.

Я замедлил шаг, вынуждая Яну остановиться, и раскинул руки, подставляя лицо дождю.

– Дождевая вода может стать лучшим другом, а может и безжалостным врагом, – сказал я сквозь улыбку.

– Нет, – протянула Яна. – Избавь меня от своей философии, я хочу туда, где сухо и тепло.

И побежала дальше, звонко стуча каблуками по мокрым лужам. Я поспешил за ней, любуясь открывшимся мне видом прилипшего к ее попе платья. Желание сделать ее своей захлестнуло меня с новой силой.

Яна

Наконец мы добрались до подъезда и зашли внутрь, оставляя на полу мокрые следы. Гедеон даже попытался отряхнуться как собака, чем сильно рассмешил меня. Его черные волосы после этого облепили лицо, но он тут же убрал их назад. Я даже боялась представить, как плохо выгляжу сейчас.

Я нажала на кнопку вызова лифта и тут же мысленно задалась вопросом: что делать с Гедеоном? Пригласить его подняться, чтобы просохнуть и выпить чашку чая? Или после безумного поцелуя послать его обратно под ливень? Пока мы поднимались на восьмой этаж, я раздумывала, как же правильнее поступить. Но Гедеон не оставил мне выбора.

– Яна, надеюсь, ты пригласишь меня войти? – спросил он, глядя на меня. – Я мокрый и несчастный, меня надо согреть.

– А ты будешь хорошо себя вести?

– Я когда-то вел себя плохо? – усомнился он и взъерошил влажные волосы.

– Минут пятнадцать назад непростительно плохо, – тихо проговорила я, вспоминая наш поцелуй.

Гедеон

Дрожащей рукой она пыталась открыть замок. На противоположной стороне площадки раздался скрип, словно кто-то украдкой пробрался к глазку. Наверное, любопытная бабулька опять вздумала подглядывать.

– Снова мужика привела!.. Яна, стыдно должно быть, – раздался скрипучий голос.

– Ой, не обращай внимания, – вздохнула Яна, делая шаг внутрь квартиры. – И чего она не спит в час ночи?

– Яна, что за мужиков ты постоянно к себе водишь? Мне в прошлый раз твоя соседка подробную статистику предоставила. – Я прыснул со смеху, когда Яна непонимающе округлила глаза.

– Не вожу я никаких мужиков, – похоже, она серьезно отнеслась к моей шутке. – Это ты пару раз напросился в гости, да Виталик заходил всего раз.

– Всего раз? А кто был третий?

– Третий, – повторила Яна непонимающе. – Не знаю. Никто. У меня обычно не бывает гостей. Ну, может, Владислав тогда еще возле порога вручил мне зачетку.

Владислав. Точно. Значит, он третий. Я прошел в прихожую, довольный этим ответом. Всего лишь Владислав. Облегчение.

Она предложила мне чувствовать себя как дома и сразу убежала в ванную. Через пару мгновений выскочила и кинула мне чистое полотенце. Дверь за ней снова захлопнулась.

Я прошел в гостиную и первым делом стянул с себя мокрую футболку, после чего повесил ее на спинку стула. Хотел было снять брюки, но вовремя опомнился. Веснушке это точно не понравится, поэтому просто высушил полотенцем волосы, наполнил чайник водой и поставил его греться. С любопытством заглянул в холодильник. Ого, это что, тефтели? Выглядели аппетитно.

Пока Яна приводила себя в порядок, я успел заварить чай, который кое-как нашел где-то на верхней полке. Надеюсь, она не рассердится, что я тут немного похозяйничал.

Мое внимание привлекла небольшая музыкальная колонка. Я включил ее, комнату наполнил до боли знакомый звук фортепиано, нежный и проникновенный. Я прикрыл глаза. «Лунная соната» Бетховена. Перед глазами возник образ моего черного рояля, сердце болезненно сжалось. Я продолжал слушать симфонию, пока не почувствовал, как глаза начинает противно жечь. Я тут же схватил колонку и резко выключил ее, с грохотом поставив на стол.

Оглянувшись, увидел перед собой Яну. Она переоделась в какой-то уютный костюм цвета нежной лаванды. Слегка спутанные влажные волосы лежали на плечах, на лице ни грамма косметики. Она была просто очаровательна, с россыпью моих любимых веснушек на лице.

Яна

Он стоял абсолютно неподвижно посреди комнаты, будто бы очарованный музыкой, звучащей из колонки. Я снова увидела на его лице маску под номером пять, ту самую, которую мне еще предстояло разгадать. Его глаза были закрыты, а на лице застыло сосредоточенное выражение. То ли он наслаждался музыкой, то ли, наоборот, испытывал боль. Потом во взгляде вдруг мелькнула короткая вспышка чего-то большего, и он выключил колонку.

Едва увидев меня, он тут же преобразился, и это была какая-то совершенно новая маска, а еще он снял футболку, и низко сидящие на бедрах брюки подчеркивали рельеф пресса. От его вида у меня перехватило дыхание, и я пробежалась взглядом по его черной татуировке на правой руке, идущей от шеи до локтя. До сих пор не могла понять, что это за татуировка.

– Я тоже хочу в душ, – заявил он и, закинув полотенце на плечо, прошел мимо меня в ванную комнату, послав мне по пути воздушный поцелуй. – А еще я хочу твои аппетитные тефтели.

Какие еще тефтели? О чем это он? Это что, какой-то грязный намек?

Дура, он говорил про еду в твоем холодильнике. А ты о чем подумала?

Я не подозревала, что этот вечер преподнесет столько волнительных событий, и я была совсем не готова к тому, что увижу чуть позже.

Гедеон вышел из ванной с полотенцем, обернутым вокруг бедер, и у меня от смущения просто перехватило дыхание.

– Не смотри на меня так, я не голый. Не буду же я ходить в мокрых вещах. Повесил их сушиться на батарею, – сообщил он как ни в чем не бывало и,