– Не переживай, сынок, – Солоухин положил руку рядовому на плечо. – Ты вел себя правильно. Мы на войне…

Врач сам оказался рядом – поспешил на шум. Двухметровый гигант, майор медицинской службы Виктор Юрьевич Гагарин, по прозвищу Доктор Смерть, сын Юрия Гагарина, но совсем не космонавта, участник многих операций спецназа.

– Посмотри, Виктор Юрьевич… – распорядился Солоухин.

– Посветите… Темно здесь…

Гигант склонился над раненым, осторожно перевернул его на спину. И почти сразу же выпрямился. По лицу можно было прочитать вывод, который медик подтвердил и словами:

– Подключичная артерия перебита. Внутреннее кровоизлияние. С такими ранами не живут… По крайней мере, в наших условиях операция бесполезна… Только мучить парня…

Еще раз наклонился майор Солоухин, даже на колено встал, чтобы всмотреться в лицо и в глаза, открытые и безмятежные, никак не показывающие страдания. Пальцем вытер струйку пены, смешанной с кровью, стекающую из губ.

– Знает его кто-нибудь?

Никто майору не ответил. Рядом оказался старший лейтенант Николаев, штабной переводчик.

– Ты кто? – спросил на пуштунском языке.

Афганец едва слышно что-то ответил и закрыл глаза.

– Что он сказал? – поинтересовался Солоухин.

– Сказал, что святой имам будет благодарен ему…

– Он умер… – констатировал Доктор Смерть.

– Отправился к имаму Мураки… – скорее сам себе, чем кому-то, добавил майор Солоухин.

Военный городок тем временем ожил. Поднятый по тревоге гарнизон зашевелился и зажужжал, как потревоженный пчелиный улей. И точно так же готов был среагировать на любую опасность. Весть уже облетела всех. Убежавшего афганца искали все – в палаточном городке спрятаться негде. Разве что под кроватью в одной из палаток. Но результата поиск не дал. Впрочем, покинуть городок тоже несложно. Следует только быть осторожным при прохождении зоны постов. Но посты только с трех сторон, перед забором. С четвертой стороны – штабной городок, уже не палаточный. Там же дома, где живет обслуживающий персонал, складские помещения.

Майор Солоухин уже направился к штабу, чтобы там дожидаться результатов поиска и обсудить с полковником Раухом последние слова погибшего, когда услышал из-за спины голос капитана Топоркова:

– Товарищ майор…

Солоухин оглянулся и остановился. Топорков догонял командира с мрачным выражением лица. Таким мрачным своего офицера Солоухин давно не видел. Капитан остановился рядом, не спеша в штаб и этим показывая, что и майору пока торопиться не следует.

– Случилось что?

– Степанков…

– Что? – Солоухин в голосе почувствовал беду.

– Он почему-то спал в палатке Семарглова…

Солоухин согласно кивнул.

– Я его туда отправил. Палатки его взвода сгорели…

– Ему спящему горло перерезали… Солдаты в палатке ничего не слышали. Спали…

– И… Совсем?

– Уже не дышит…

– Пойдем в штаб. Доложим полковнику…

Раух выслушал сообщение молча и долго после этого приглаживал легкую седую поросль на голове. Должно быть, поросль чесалась. Обычно он ежедневно выбривал голову до блеска. И надо было произойти чему-то экстраординарному, чтобы Раух не побрился. Экстраординарное произошло, но полковник побрился загодя. Словно ожидал этого экстраординарного…

– «Святой имам будет благодарен»… – повторил Раух слова погибшего афганца. – И когда же он устанет благодарить?..

Полковник сформулировал то, что вертелось в голове и у Солоухина.

– Не скоро, похоже… – ответил капитан Топорков. – Нас еще много осталось. Бедный Степанков пострадал ни за что. Только за то, что в отсутствие Семарглова спал на его кровати…

Полковник достал из ящика стола армейскую фляжку со спиртом. Налил в пробку, первому протянул Солоухину.

– Помянем Степанкова…

– Помянем Мураки… – ответил майор. – В порядке очереди и еще в качестве мелкого подхалимажа… Степанкова потом…

* * *

В темноте казалось, что рассвет облегчит ситуацию. Рассвело вскоре… Но идти все равно пришлось с трудностями – строго по азимуту, хотя стрелка компаса время от времени по-прежнему неуверенно попрыгивала. Причем делала это на обоих компасах, имеющихся в группе, синхронно. Вероятность промахнуться и не попасть на прогалину с поджидающим вертолетом была велика. Обзора в камышах никакого. Ориентироваться по солнцу при той точности, что была необходима при прокладывании такого сложного маршрута, невозможно. Пришлось положиться на удачу и на чутье.

Проложенный ночью след проходил в стороне, и если камыши группой, превышающей по численности взвод, проломленные до состояния тропы, не поднялись за это время, все равно искать старый след долго. А ведь приходилось еще думать и о возможном преследовании.

– Товарищ подполковник, вы маршрут с компасом сверять умеете? – спросил Вадимиров у Яцко.

– Умел когда-то… Много лет назад, когда учился… – у подполковника хватило ума сознаться в том, что он это делать тоже не умеет, точно так же, как не умеет просто ходить в темпе стандартного спецназовского марша.

– Тогда пойдете в арьергарде… – сказал, а не приказал старший лейтенант Семарглов. Не научился он командовать старшими по званию. – Возьмите четверых. Посматривайте за «хвостом». Возможно преследование…

– Да откуда у них люди для преследования… – выступать в качестве прикрытия основных сил подполковнику тоже не хотелось. Рядом с двумя старшими лейтенантами он чувствовал себя спокойнее.

– А откуда у них вообще люди там взялись? – командира поддержал Вадимиров. – Кроме нескольких раненых там вообще никого быть не должно бы… Для вас, товарищ подполковник, как для третьего офицера группы, есть в текущем моменте два варианта: или со вторым компасом по азимуту идти – вместо меня, я свой компас могу при вашем желании и умении уступить, или в арьергарде… Идти по азимуту вы не можете, следовательно…

Вадимиров говорил более жестко, чем Семарглов.

Подполковник хотел еще что-то возразить, однако, уловив усмешку на лице идущего здесь же снайпера взвода разведки Щеткина, молча показал пальцем поочередно на четверых, что больше ему приглянулись:

– Ты, ты, ты, ты… За мной…

И остановился вместе с бойцами, когда другие продолжали движение.

Со вздохом переглянулись два старших лейтенанта.

– Мне страшно ему солдат доверять… – сознался Семарглов. – Следить за режимом секретности и участвовать в операции – разного рода дела…

– Должен справиться… – Вадимиров тоже не слишком доверял подполковнику, но этой фразой и себя пытался успокоить.

От графика группа отставала не намного, но темп передвижения старалась сохранить прежний, чтобы иметь запас времени на случай возможного, если не сказать вероятного промаха на маршруте. При колебаниях стрелки компаса промах более чем вероятен. Правда, в момент приближения можно было бы и сигнальные ракеты использовать. Вертолетчики сигналы читать тоже умеют и ответят, подсказывая верное направление. Но это на крайний случай. Лучше ни при каких обстоятельствах себя не обнаруживать. В крайнем случае можно будет, уже примерно выйдя в необходимый район, сдвинуть направление движения чуть в сторону, левее. Там обязательно попадется ими же проложенная ночная тропа. И, какую жизненную силу ни имей эти полусухие камыши, они не смогут скрыть всех следов прохода такой большой группы. Обязательно должны остаться следы. А по старой тропе они до места доберутся точно, может быть, даже без опоздания.